- Твой муж будет рад. Какой срок?
- Шесть — семь недель, может восемь. Он совсем недавно просил родить второго ребенка, а я уже была беременной, — Лера суетливо оглянулась. — Мне надо срочно ему рассказать, — блаженная улыбка не сходила с ее лица, душу распирало от счастья.
- Подожди, — Николаев удержал ее. — Ужин в больнице уже закончился, ты опять останешься голодной. Пойдем, — взяв ее за руку, повел на кухню. — Давай спокойно приготовим ужин, потом поедешь в больницу. Я позвоню, чтобы Рита тебя провела в отделение.
Лера расставляла продукты в пустом холодильнике.
Николаев вертел в руках кусок охлажденного мяса на подложке.
- Пожарим стейки? Отличный кусок!
- Сам пожаришь?
- Я конечно, не спец в кулинарии, но мясо могу приготовить.
Из буфета он достал сковородку, Лера забрала ее у него из рук и долго мыла:
- Андрей, но ведь так невозможно жить, как ты!
- А я и не живу.
Лера прибиралась на кухне, качая головой:
- Это плохо! Ты закрылся в себе, как улитка в домике, а жизнь проходит мимо.
- Я уже все прожил, — поправив очки он резал мясо на порционные куски.
- То, что ты сейчас делаешь со своей жизнь, только подтверждает, что ты эгоист первостатейный. Ты обижаешься на жену, но она ведь могла и не знать, что беременна, а когда ребенок родился, ты считал его своим и вы были счастливы. Вернее, ты был счастлив, твоя Тоня все для этого сделала. По складу характера или из чувства вины, но это было благодаря ей. Ты много работал, а Тоня, воспитывала сына, и находясь в твоей тени, создавала семью, репутацию. За эти три года, тебе не приходило в голову, а каково ей было жить с нелюбимым?
- Может она любила…
- Тогда к чему сомнения, своей жизнью она доказала тебе любовь и преданность. И сына ты считал своим.
- У него были такие же длинные, чувствительные пальцы, как у меня, он тоже хотел стать хирургом, — Николаев задумался.
- Ты завтра на работу выйдешь?
- Нет. В голове такая неразбериха, подумать надо. Не волнуйся, на сухую, — налив на сковороду масла, он спросил. — Ты как любишь? С кровью или прожаренный?
- Средний, как только кровь запечется.
Отрезав кусочек мяса, приправив капелькой острого кетчупа Лера улыбнулась:
- Как вкусно!
- Ты просто голодная.
- Это тоже, но думаю, после этого кусочка, мое отвращение к пище пройдет, само собой.
- Через месяц, полтора, — заметил Николаев, наблюдая с каким аппетитом она ест.
- Теперь я себя заставлять буду.
Провожая Леру до такси, Николаев задержал ее руку в своей:
- Пожалуйста, прости за тот ужас, который тебе пришлось пережить. Не знаю, что на меня нашло. В ваших отношениях с мужем, мне все казалось правильным, логичным и твои переживания искренними. Пока не появилась Ирсон. Первый раз я не стал с ней разговаривать, она предлагала деньги, чтобы я провел ее к Орлову, я не взял, отказался. Второй раз она пришла сюда. Ты вот адрес, через Аллу Георгиевну узнала, а у нее оказалось больше возможностей. Она просила сделать операцию, на любых условиях, когда я отказался, сказала, что ждет ребенка, — он почувствовал, как от его слов Лера дернулась, словно от разряда тока и тут же безжизненно опустила плечи. — Да ты что? Успокойся! Хотя ее слова тогда попали на удобренную почву. Все всплыло, и ложь жены, и твоя забота, и слова, все показалось фальшивым и муж твой, подлец.
- Ты переспал с ней?
- Нет. Не спрашивай почему. Но то что она сказала, это ведь очень серьезно.
- Я не верю, что она беременна, во всяком случае, от Саши, точно нет. Но ты прав, если она объявит о своем положении, даже если у нее через два дня, случится выкидыш, в чем я не сомневаюсь, это никого не будет волновать, репутацию Сашке она испортит.
- Но она кажется любит его.
- Еще один защитник! Она использует его. Ей плевать даже на то, что у него есть дочь. Что делать, я пока не знаю.
- Ты так веришь в непогрешимость мужа?
- Почему-то именно сейчас убеждена в этом, как никогда. Если предположить, что у них что-то было, Саша бы никогда не допустил ее беременности, она перегнула палку, в этом ее ошибка.
Глава 15.1
Подъехало такси, Николаев все не отпускал руку Леры.
- Ты сможешь, забыть о моем безобразном поведении?
- Да, я постараюсь об этом не думать, вдруг Сашка это почувствует и задушит тебя сразу, как придет в себя. Я его могу обрадовать, ты возьмешься за операцию?
- Да. Если обещаешь, что все забудешь.
- У меня будет условие.
Николаев развел руки:
- Вынужден соглашаться на все.
- Завтра к тебе приедет моя подруга и поможет привести квартиру в порядок. Не смей возражать.
Таксист исполнил ее просьбу, остановился у аптеки, но пассажирка не спешила, сидела на заднем сиденье и отрешенно смотрела в окно, словно, не замечая остановки:
- Вам нужна была аптека, — напомнил водитель.
- Да, да, — очнулась она и вышла.
Рита бросилась ей на встречу, как только Лера вышла из машины. Сердце учащенно заколотилось, во рту пересохло от волнения, почти весь день ее не было рядом с мужем.
- Что с ним? Говори!
- Да вы что, Валерия Андреевна, успокойтесь, с вашим мужем все в порядке, вернее сказать, все по — прежнему. Приходили из дорожной полиции, завтра приедут снова, оставили для вас конверт.
Взяв его, Лера вошла в палату. Сегодня и свет в палате казался ярче, и аппаратура работала не так обреченно и казалось, губы мужа осветила едва заметная улыбка.
- Саш, спасибо тебе, — Лера прижала его ладонь к своей щеке, наклонилась и шепнула в губы. — Это ведь ты удержал меня от непоправимого шага. Неужели, ты раньше меня понял, что у нас будет ребенок? Теперь ты просто обязан выкарабкаться, мне без тебя очень, очень плохо и одиноко.
Вопреки показаниям приборов, она была убеждена, что его рука потеплела и слегка сжалась в ответ на ее поцелуи.
С тревожным сердцем Лера открывала конверт, в котором лежала пачка фотографий с аварии. Спасибо Рите, побеспокоилась и узнала, что фотографии сделаны уже после работы скорой и МЧС, то есть груда искореженного металла. Одной фотографии было достаточно, чтобы оценить картину. Ясно, что удар пришелся на левую часть, восстановлению машина не подлежит, а вот на другой Лера надолго задержала взгляд, сердце переполнялось болью. Горючие слезы жгли глаза, промокнув их салфеткой она всматривалась в темное расплывающееся изображение.
- Что же ты наделал? Считаешь, что это того стоило? — она грустно улыбнулась и вздохнула. — Ты так решил начать жизнь заново?
Заднее сиденье автомобиля было заполнено розами. Сколько их было? Тысяча? Две? Розы сорта Фиджи, только их он дарил ей всегда. Становилось понятным, что он делал ночью на Профсоюзной, там в огромном цветочном павильоне, его прекрасно знали, он всегда пользовался их услугами и почти всегда там был этот сорт роз. Все это было в его духе ошеломить, сбить с толка, поразить щедростью.
Рита вовремя подала стакан воды.
- Вы поговорили с Николаевым?
- Да. Кажется, согласился.
Впервые за все дни пребывания в больнице, она уснула спокойно. Душу согревала надежда, было стойкое ощущения, что теперь в их жизни все будет хорошо.
Ей снился солнечный день, белый песок и море. Это было в их жизни давным-давно, но вспоминалось редко, ибо каждый день проведенный вместе, был особенным, и чтобы почувствовать вкус счастья, не надо было возвращаться на годы назад, достаточно оглянуться во вчерашний день. Лишь иногда сны напоминали прошлое.
Они стояли в теплой, соленый воде, Саша держал ее на руках и укачивал как ребенка. Она отпустила его шею и отдалась сильным рукам, нисколько не сомневаясь в их крепости и надежности.
- Я хочу быть с тобой, — выдохнула она.
Радость захлестнула его, накрыла с головой бирюзовой морской волной.
- Лер, ты никогда не пожалеешь! — он не спрашивал, утверждал. Чувствовал, как напрягаются мышцы, как сладкое томление бурлит в крови, словно пузырьки шампанского. Качаясь на краю пропасти, оттягивал момент абсолютного счастья, давая им возможность прожить, осязать, запомнить вкус и плотность этого мгновения.