— Возможно, она сможет нам помочь, Брат. — Дейарис отвечал Витину, но смотрел по-прежнему только на меня.
— Она эльфа! — выплюнул Старший Жрец, останавливаясь так резко, словно наткнулся на невидимую преграду.
— Именно поэтому. — Дейарис остался невозмутим. — Пусть посмотрит. Возможно, ей откроется что-то, мимо чего прошли мы…
Меньше всего на свете мне хотелось иметь что-то общее с человеческой Церковью. Однако и слугам Яроша не так часто надобилось что-либо от меня…
— Что здесь произошло? — услышала я свой собственный голос прежде, чем успела придумать, как бы исчезнуть поскорее и без особых для себя последствий.
— Убийство. — Псоглавец наконец прекратил подпирать дуб и сделал пару шагов мне навстречу. — Три дня назад деревенские охотники нашли здесь останки своего односельчанина, днём раньше отправившегося к Урочищу за добычей…
— Но ведь его убил пещерный медведь!
— … Мы хотели бы, чтобы ты осмотрела это место и сказала нам, что ты видишь, — Младший Жрец никак не отреагировал на мою фразу, и это навело на определённую мысль.
— Я не колдую!!! — выпалила я в лицо Дейарису.
Это была правда, и это прозвучало вызывающе. Слишком вызывающе, чтобы удалось скрыть настоящую боль.
Дейарис дёрнул уголком губы. Как всегда, непонятно, то ли усмехаясь, то ли щерясь…
— Но когда-то колдовала, не так ли?
— Теперь — нет! — Я рывком сорвала рукавицы, выставила перед собой обнажённые ладони так, чтобы псоглавец мог прекрасно видеть изуродованные пальцы. — И тебе это известно! Ты доволен, жрец??
— Но чувствовать магию ты можешь, — Четырёхпалая лапа внезапно накрыла мою ладонь, плавно, но с силой отводя её вниз.
Лицо-морда зверочеловека оказалась совсем рядом, наши взгляды скрестились, как два клинка, казалось, высекая искры… И тут же, как ни в чём не бывало, Дейарис выпустил мою руку, отступил на шаг назад и продолжил совершенно спокойным голосом:
— Сейчас нужно только это.
Я мгновение постояла, переводя дыхание. Затем нагнулась, подняла со снега рукавицы, натянула обратно на руки. И медленно пошла мимо Дейариса, мимо Брата Витина, пожиравшего меня глазами, по направлению к охотничьему домику.
Чувствовать магию я действительно могла — то немногое, чего Орден, как ни бился, всё же не сумел меня лишить. Но для этого нужно было успокоиться и сосредоточиться — и я заставила себя, всё сильнее прислушиваясь ко внутренним ощущениям…
На поляне следов волшбы не было. Не было их и у входа в избушку, где, как я почему-то решила вначале, и погиб охотник. Но подойдя поближе, я поняла, что дверь, которая издали показалась мне широко раскрытой, на самом деле отсутствовала вообще. Она была с «мясом» вырвана с петель и валялась внутри комнаты в нескольких шагах от порога. Из огромной рваной дыры посредине торчали обломки массивных досок, играя тенями в свете факела, закреплённого в стене…
Страшно представить, какой чудовищной силы был нанесён удар.
А магии — не было.
Я осторожно ступила за помятый порог, уже догадываясь, что увиденное вряд ли мне понравится.
… Кровь была повсюду — на полу, на стенах, на переломанном пополам дубовом столе, на останках разорённого очага… От некогда уютной маленькой заимки не осталось и следа. Казалось, сами стены до основания впитали в себя отвратительные запахи смерти и тлена, и даже неровного слабого света факела хватило, чтобы перед глазами в полной мере предстала жуткая картина произошедшего здесь.
Не холодный расчёт разумного существа, не желание хищника утолить голод и даже не жажда крови берсерка. Первобытная, безудержная ярость — и дикий предсмертный ужас растерзанной жертвы… Я зажмурилась, чувствуя, как становится всё труднее и труднее дышать. Никто из рождённых под этим Солнцем и Небом не убивает ради самой смерти — это свойственно только тем, кто создан вопреки законам Природы. Но, даже призвав всю силу воображения, я не смогла представить себе тварь, способную эманировать ярость такой силы и такой чистоты…
И только здесь, в этом месте были слышны слабые отголоски какой-то волшбы на самой границе чувств… Следы старые и, если можно так выразиться, «несвежие», причём заклятье явно творилось не тут и не тем существом, что убило охотника. Самым странным было то, что как ни силилась, я так и не смогла определить ни то, откуда появилось это существо, ни природу использованной магии… То мне казалось, что волшбу творили люди — меня захлёстывало волной отвращения, словно я наяву чувствовала силу проклятого агмарилла… То, напротив, вдруг ощущалось что-то своё, неуловимо родное, так, будто я сама когда-то сплела воедино волны серебряного лунного света — сотворив?… призвав?… повелевая??