Маги молча поклонились и исчезли, прихватив с собой бокал.
— Однако… — Шаэриэнн взглянула мне в глаза. — Хорошо у них тут обставлено дело…
— Да, — вынужден был признать я. — И с остальным, впрочем, тоже. Вокруг Императора такая толчея, что просто так к нему не подойти…
— Ничего, — Шаэриэнн, как ни в чём не бывало, дожевала тартинку. — Ночь долгая… Впереди ещё много чего предстоит. Думаю, у нас ещё будут шансы…
Её голос внезапно потонул в громыхнувшем раскате. Оркестр неожиданно сыграл «туш», заставив некоторых особо впечатлительных гостей охнуть и подскочить. После этого музыка замолкла, и оказавшийся в самом центре зала герольд, торжественно стукнув жезлом по паркетному полу, весь исполненный собственной значимости, объявил:
— Именем Его Императорского Величества Рожеро Справедливого!!! Бал Начала Весны открывает… Альтенский Вальс!
Буря оваций, встретившая его слова, сменилась волнами музыки, хлынувшей с новой силой. Радостное волнительное оживление стрелой пронеслось по толпе гостей, вызвав румянец на лицах дам, блеск в глазах кавалеров… Одна за другой на свободном пространстве в центре зала закружились, подхватывая ритм вальса, танцующие пары.
Пальцы Шаэриэнн непроизвольно сжали ножку пустого бокала… С усилием отведя от танцующих взгляд, эльфийка огляделась по сторонам, ища куда бы поставить фужер. Я перехватил его и ловко пристроил на пустом подоконнике.
А потом наши глаза встретились…
… Я всегда отвратительно танцевал — потому терпеть не мог это занятие. И, разумеется, давным давно забыл все те уроки, в течение которых домашний учитель герцога Эвана силился всеми правдами и неправдами побороть мою бездарность.
Но в это мгновение моё сердце пропустило удар.
Я стремительно ухнул в глубину изумрудных омутов — оглушённый, беззащитный, ослеплённый светом тысяч свечей, которые показались мне в тот миг настоящими звёздами…
А когда осознал себя снова — уже склонялся перед Шаэриэнн в приглашающем жесте.
Вообще-то следовало произнести что-то учтивое, однако все слова куда-то подевались. Но раньше, чем я успел сгрести мысли в охапку, ладошка Шаэриэнн удобно устроилась в моей руке, а вторая легонько скользнула на плечо…
Ещё миг — и мы уже кружились, подхваченные всеобщим волнением и ощущением какой-то лёгкой будоражащей радости, пьянящей без вина.
Нас окружали другие такие же пары, тоже в этот миг без остатка подарившие мелодии свои души… Музыка была везде.
Она дарила ритм, наполняла воздух, лишала смысла всё, что оставалось за пределами перекликающихся нот. То убыстряя темп, то замедляясь, мы стремительно летели по залу — словно яркие листья на буйном осеннем ветру…
Кажется, вначале я переживал, что непременно наступлю ей на ногу… Потом переживал, что собьюсь с шага. Потом — что, как пить дать, налечу на танцующих рядом…
Потом прекратил переживать. И без остатка растворился в непревзойдённом Альтенском вальсе… и зелёных эльфийкиных глазах.
Наверное, это было безумно красиво. Красиво — и безумно… Музыка смолкла — а мы всё не могли перестать кружиться: покидать дарованный ею иллюзорный мир не оставалось ни сил, ни желания… И лишь овации, внезапно посыпавшиеся со всех сторон, резко выдернули нас обратно в настоящее.
С сожалением, бывшим сродни боли, я остановился, заставил себя разомкнуть объятия. Сердито огляделся вокруг — и далеко не сразу понял, что здесь забыла вся эта пёстрая толпа в маскарадных костюмах, и почему люди так горячо аплодируют… нам.
Шаэриэнн, раскрасневшаяся, слегка сбившая дыхание, с лихорадочно блестящими глазами, была не просто красива — прекрасна… Ею неприкрыто любовался не только я — на неё сейчас смотрели все, кто находился в бальной зале. Краем глаза я заметил, что около своего трона снова возник Император, уже в полном обличье величественного крылатого зверя — глядя в нашу сторону, он тоже несколько раз приложил к ладони ладонь…
— Великолепный танец, — раздался сбоку от меня негромкий баритон. — Вы и ваша дама — потрясающе гармоничная пара…
Эти слова произнёс мужчина в костюме монаха-отшельника — чёрном балахоне до пят, подпоясанном пеньковой верёвкой. Длинные широкие рукава полностью прятали его руки; лица я тоже не мог разглядеть — глубокий капюшон с успехом заменял владельцу маску. Но голос был приятным, и слова — тоже.
— Благодарю вас, — склонил голову я.
Вслед за монахом, будто опомнившись, на нас налетели остальные; наперебой принялись хвалить, поздравлять… К счастью, от необходимости долго расшаркиваться нас избавил герольд, которого, впрочем, заметили не сразу. Ему пришлось несколько раз стучать об пол, привлекая внимание, и лишь тогда, наконец, объявить следующий танец…