Я непроизвольно втянул ноздрями воздух, пахнущий можжевельником и сосновой смолой — к нему примешивался едва уловимый аромат каких-то неизвестных благовоний. И тогда в гулкой торжественной тишине, наполняющей всё вокруг, до моих ушей донеслось это…
Шорох.
Нет, шёпот.
Шёпот тысячи голосов, едва уловимых на самой грани слуха… Слова, одновременно знакомые и неизвестные, расплываются, теряются — достаточно попытаться разобрать, расслышать хотя бы одно. Удивлённый вопрос… резкий ответ… нежное воркование… колыбельная песня… грубый окрик… испуганный вздох… Что это?
Гуляющий под куполом ветер?
Капли подземной воды, точащей камень?
Моя фантазия, разыгравшаяся от души?
Но мне почудилось — перешёптываются свечи: переглядываясь, перемигиваясь друг с другом… и с нами. Ярош и Таргос — сколько же их тут?… Сотни — а может быть, даже тысячи…
— Их — пятьсот сорок две.
Знакомый хрипловатый голос вдребезги разбил тишину — и властвующие над нею таинственные голоса испуганно замолкли. Я моргнул, сбрасывая пелену наваждения, почти физически пленившего меня.
В центре пещеры, подле невысокой каменной плиты — не то стола, не то алтаря, тускло отблескивающего глянцем — стоял Рэи Ранамон, откинув капюшон своего «плаща». Одной рукой он легонько опирался о поверхность камня, в другой же держал тоненький длинный стек со сплюснутым краем.
— Здесь — пятьсот сорок две свечи, — негромко повторил он, медленно обводя пещеру глазами. — Какие-то из них зажглись совсем недавно. Многие уже вошли в силу, разгоревшись самым ярким светом. А некоторые уже догорают, светя нам последние дни…
— Что… это за свечи? — волнение в голосе Шаэриэнн выдавало какую-то догадку.
Я тоже смутно почувствовал, к чему ведёт Ранамон, но он не собирался долго нас томить.
— Это — всё племя Рэи, — склонил голову псоглавец. — Все живущие ныне его дочери и сыновья. Почти столько же свечей горит сегодня в Храмах Дэри и Самэйи… И если добавить к ним неполную тысячу огоньков, зажжённых в крошечных Святынях ещё полутора десятков племён, перед вами будет весь народ R'ea-Kitarr — все те из нас, кто сегодня дышит воздухом этого Мира. Чуть больше двух с половиной тысяч жизней.
— В элитном отряде Императорской гвардии три тысячи человек, — невольно вырвалось у Тиры.
Уголки губ Ранамона дрогнули в грустной усмешке.
— Так и есть. Мы — очень малочисленный народ… Нас намного меньше, чем существ любой другой расы Мира. Даже полурослики, даже дриады, живущие, как и мы, лишь в пределах единственной в Мире собственной территории, превосходят нас самое малое в десять раз. Я уж не говорю о людях, эльфах-Rocca, гномах и орках — сравнивать с ними просто нелепо… Нам не тягаться ни с кем из них в численности, силе, влиянии, магических способностях, богатстве собственной земли. И только Память — то единственное, в чём все вы уступаете нам…
— Почему? — не удержалась принцесса, чуточку уязвленная за человечество.
Ранамон бросил задумчивый взгляд вверх. Янтарный блеск его глаз отражал огоньки свечей.
— Потому, что наша Память намного древнее и глубже, чем у всех остальных под этим Солнцем и Луной. Она хранит прежнее величие народа R'ea-Kitarr… и боль его сокрушительной гибели в междоусобной борьбе. Она не даёт нам забыть о том, как пламя этой борьбы дотла спалило мир, в котором мы жили, и жалкие остатки R'ea-Kitarr, спасённые своим богом, вынуждены были искать новый приют. О том, как мы обрели его в юном, только что созданном Мире, и как на наших глазах другие народы и расы заполняли страницы его истории…
— Так значит, вы всё-таки лгали нам, — не выдержал я. — Когда торжественно клялись в вере в Яроша и Таргоса, переходя в подданнство Империи и в лоно нашей Церкви? Становились Светлыми Жрецами, проповедовали Истины, правили службы во имя Братьев-Богов… Лгали от начала и до конца?…
— Нет, — Ранамон спокойно покачал головой. — Не лгали. Хотя и не были откровенны во всём… Ярош и Таргос действительно существовали. И на самом деле создали этот Мир, а также многих его жителей — хотя и не нас. Память об этом также живёт в наших Храмах и говорит с нами голосами предков — тех, чьи свечи уже давно погасли, но тени от них по-прежнему здесь…
Он подошёл к стене, чтобы поправить слегка накренившуюся свечу лёгким касанием стека.
— Вот — наша истинная религия, — произнёс он. — Она не даёт забыть ни о чём из того, что было с тех самых пор, как первые из R'ea-Kitarr увидели свет… И не возбраняет славить других богов и служить им, продолжая помнить о том, что мы творения Дагона.