— Мир расцветал, богател, наполнялся новыми народами… Их боги приходили сюда для того, чтобы создать, одарить, благословить. И лишь один из них в обличье простого смертного существа неустанно рыскал по суше и морю, заглядывал в самые дальние и дикие уголки, тщательно выискивая и уничтожая любые проявления не-жизни… В тех местах, где упокоил нежить или залатал «прореху» в гармоничной плоти Порядка, Дагон возводил курганы из чёрных камней…
— Гробницы Демонов!… — пробормотал я. — Так значит, это не Таргос…
— Нет, — повторил Ранамон. — Курганы сотворил Дагон. То ли отчасти сочувствуя его нереализованному желанию создавать, то ли просто не усмотрев в этом ничего дурного, Боги-Братья прикрыли на это глаза. Тем более что свою работу Дагон и вправду выполнял на совесть. Рано или поздно — по меркам богов, должно быть, прошло всего-ничего, а по нашим, так целая вечность — он сделал всё, чего от него хотели. И, перед тем, как оставить Мир навсегда и уйти своей дорогой — таково было условие, поставленное ему Братьями-демиургами — он пришёл сюда, в Седону, попрощаться с нами…
Псоглавец сделал небольшую паузу.
— К тому времени наш народ уже понемногу обжился в этих горах… Остатки племён основали собственные поселения — крошечные подобия тех, что существовали некогда в нашем погибшем краю. Освоили горы и лес, а самое главное — искусство жить в мирном соседстве друг с другом. Мудрые старики выбирали вождей-мэрато и решали судьбы народа, женщины сообща воспитывали детей, мужчины добывали пищу, обеспечивали семьям защиту и кров, а некоторые выбирались в Мир за пределами гор… Жизнь, подобно реке, обретшей иное русло, освоила новый путь и потекла размеренно и спокойно. Однако наш бог ничего не забыл и не простил.
Ранамон превосходно держал себя в руках. Но в этот момент стек в его пальцах дрогнул, выдавая истинные чувства.
— Дагон не простил нам утраты собственного мира, практически вложенного им в наши руки, а Ярошу и Таргосу — боли своего унижения. И потому нам было велено ждать. Ждать долго и терпеливо, многие годы, десятки лет, века… Быть незаметными для всех, однако самим замечать абсолютно всё. И дождаться времени, когда Боги-демиурги, вдоволь «натешившись» со своим Миром, оставят его и отправятся дальше…
— Как… оставят? Для чего?! — Тира недоуменно подняла брови.
— А если они не станут уходить? — спросила Шаэриэнн.
— Так не бывает, — покачал головой Ранамон. — Боги уходят всегда… На то они и боги. Вечность, дарованная бессмертием, наряду с их могуществом оборачивается жаждой всё новых и новых свершений, и это никому не под силу изменить… — он вздохнул. — Так было и в нашей предыдущей обители: покорить населяющие её народы оказалось нетрудно именно потому, что их боги давно уже покинули её…
— Но как вы, простые смертные, могли узнать об этом? — поразилась принцесса.
Псоглавец невесело хмыкнул:
— Это как раз понять довольно легко… С уходом богов процветание и благость медленно, но верно сходят на нет. На смену тёплому лету постепенно приходит изнуряющий зной, прохладной зиме — лютый холод… Живые существа всё больше начинают страдать от неведомых прежде болезней. Некогда обильно родившие земли то и дело терзают засуха и неурожаи… Но самое главное — народы, привыкшие существовать в мире и согласии, отдаляются друг от друга, возводя стены и границы, начинают соперничать, завидовать и наконец, воевать. Из тех, кто прежде были ближе, чем братья, получаются самые лютые и непримиримые враги…
— Теарр-Созидатель!… — вырвалось у Шаэ. — И тогда этот мир… тоже погибает?
— Как правило, нет, — ответ псоглавца прозвучал неожиданно. — Войну сменит период затишья, а тепло и прохлада вернутся осенью и весной. От болезней найдутся лекарства, зерно и воду научатся запасать и беречь… Мир продолжит жить и без богов — пусть хуже, чем с ними, но полноценно жить.
— Если не случится ничего такого, с чем справиться под силу только богам… — подал голос я.
— Именно так.
Промолчав, Ранамон снова повернулся к книге.
— Нам было велено выжидать до той поры, пока не уверимся, что богов здесь больше не осталось. И тогда, определив самый сильный и развитый народ, примкнуть к нему, в знак верности преподнеся им дар. Агмарилл… Это был первый прощальный подарок Дагона. Агмарилловая жила возникла из его крови, брызнувшей на землю, когда мечом, уничтожавшим нежить, он рассёк себе правую ладонь… Раса, получившая этот металл из наших рук, мгновенно обрела бы сокрушительное превосходство над всеми остальными. И, разумеется, немедля принялась бы закреплять успех… Не догадываясь, что чем больше гибели и мук будут нести живым агмарилловые мечи и амулеты, тем больше нежити пропустят в Мир курганы, разбросанные Дагоном везде, где он успел побывать…