— Демоны!… — не сдержался я. — Просперио… был прав! Во всём прав!…
— Во многом, — Ранамон встретился со мной глазами. — Я бы дорого дал за то, чтобы поговорить с этим человеком… Увы, когда я узнал о нём, судьба его была уже предрешена.
Селлорио!… Я скрипнул зубами. Второй помощник Верховного Жреца Света, гниловатый, но на первый взгляд, недалёкий тип, озабоченный исключительно мыслями о чревоугодии и плотских утехах… Свет и Тьма!… Ни я, ни Просперио не разглядели в негодяе «второго дна» — и это стоило жизни Магистру…
— Но в чём смысл этих действий? — тихо спросил Антонио. — Дагон желал нашему Миру судьбы вашего предыдущего, захлебнувшегося в Хаосе и крови?
— Нет. Каждая смерть живого существа и развоплощение нежити с применением агмарилла — это песчинка, падающая в Чашу, укрытую в самом сердце Седонских гор. Второй прощальный подарок Дагона… Ярош и Таргос позволили ему возвести Храм на озере за стенами из камня — со статуей сломанных Песочных Часов. Якобы вечное напоминание нам о том, как истекло для нас время старого мира… — Псоглавец вздохнул. — Они всегда придавали много смысла символам и храмам, ваши Боги… И не предвидели, что настанет день, когда пустая Чаша начнёт стремительно наполняться…
— И что будет, когда сосуд окажется заполненным до краёв? — в глазах Тиры сверкнул странный огонёк.
— Тогда Чаша перевернётся, выпуская в Мир всю ту губительную силу, что собрана внутри. Последует ментальный всплеск такой мощи, что тонкие связи, на которых зиждется вся существующая ныне магия, не выдержав, мгновенно разрушатся. А божественная кровь, черпая силы из пролитой смертной, взовёт к Дагону — и он услышит, где бы ни находился. Услышит и поймёт, что пришла его пора…
— А дальше…
— Дальше? — переспросил Ранамон. — Дальше повторится всё то, что происходило на нашей родине. Вернувшись, Дагон восстановит наш магический дар и сам поведёт нас в бой… Ваши народы, ослабленные наплывом нежити и войнами друг с другом, лишившись магии, останутся беззащитны… Взяв вас «тёплыми», он расправится с тварями Хаоса — так, как делал это всегда — и вручит нам ещё один шанс оправдать его надежды… Мир будет наш. А те из вас, кто сумеет выжить, навек останутся бессловесными и бесправными рабами, лишёнными любой надежды на просвет…
— Маги Ордена, пляшущие под вашу дудку… — вступила Шаэрирэнн. — Чем вы купили их?
— Обещанием власти. — В голосе псоглавца послышалась нотка презрения. — Мы открыли им Храм. Показали Часы, представив их сосудом, собирающим высвобожденную агмариллом силу… Вэлион и его собратья пришли в восторг. Неограниченное могущество, ставящее их выше всех прочих чародеев, включая собственных коллег из Ордена и Академии… Им удаётся понемногу оттуда черпать, и теперь они делают всё, чтобы агмарилл распространялся по Миру и в Седону совалось поменьше любопытных носов… Взамен они делают вид, что работают над выполнением нашего «условия»: пытаются найти способ возвратить нашей расе утраченный магический дар. Мы же… делаем вид, что с нетерпением ждём результата, хотя прекрасно знаем: то, что забрал у нас Дагон, под силу вернуть только ему самому…
Псоглавец замолчал, отводя глаза к фолианту. На мгновение задержал на изображении взгляд, затем бережно закрыл книгу и, словно через силу, отодвинул в сторону.
— Знаю, что сейчас вертится у вас на устах, — медленно произнёс он. — Для чего это мне? Зачем я рассказываю вам всё это, предавая прошлое и веру моего племени? Чего хочу добиться?…
— Будущего… — внезапно подала голос Шаэриэнн.
Он поднял на неё глаза.
— Значит, предки не ошиблись, когда сказали мне, что вы сможете меня понять… Да, я хочу будущего, дочь народа Рокка. Для всех нас. Для этого Мира. И в первую очередь для R'ea-Kitarr… В нашем прошлом пролито достаточно крови, собственной и чужой. Боги этого Мира дали нам второй шанс — попытаться жить. И мы жили, на первых порах с удивлением ощущая, как сладок вкус мяса только что загнанного оленя, поджаренного на костре в компании охотника из соседнего рода… Какие удивительные топазы и хризолиты рождают эти горы: даже гномы одобрительно цокают языками, покупая эти сокровища у нас. Какая гибкая и прочная кора у растущего в этих местах дерева кэррио — эльфы, признанные ценители прекрасного, выискивают наши циновки и плетёные цепи на ярмарках и торгах… Ныне мой народ един так, как никогда прежде не был… — сверкнул глазами он. — Женщины одного племени свободно берут себе мужей из другого. На свет появляются здоровые и крепкие дети, чьи матери и отцы учат их охотиться, рыбачить, исследовать, беречь, жить в гармонии с лесом и окружающим Миром — однако не воевать… Да, мы не способны к магии!… — в его голосе звучало всё больше и больше чувств. — Но это значит, что мы никогда не обратим её друг против друга, как это было прежде. И как, несомненно, произойдёт снова, стоит Дагону «наиграться» и оставить нас самих по себе… То, что было, не должно повториться! Никогда…