— Тонио… — вздохнула я, понимая, что повторяю это уже не в первый раз — Да, Дейарис использовал агмарилл как источник силы для псевдо-эльфийских заклятий. Но…
— Дейарис нашёл способ воздействовать на агмарилл с помощью эльфийской магии, — Антонио упорно стоял на своём. — Вложил это умение в руки чародея-человека. И добился поразительных результатов…
Я устало потёрла лоб.
— А ты, безусловно, уверен, что сможешь его превзойти.
— Думаю, я смогу пойти дальше, — без ложной скромности подтвердил маг. — Разумеется, прежде всего нужен меч… Сам по себе процесс зачарования несложен. У Тиры с собой есть некоторые артефакты. Остальное не составит труда найти или заменить… Главное — верно составить пространственное уравнение, учитывая различную направленность и природу взаимодействующих сил…
Перо опять заскрипело по бумаге.
— Всего ничего…
В отличие от Тонио, я не была столь благостно настроена. Пока что у нас в активе имелось лишь несколько теоретических построений, слишком «притянутых за уши» даже в виде схем…
Я рассеянно перебрала свои выписки из «Чёрного Безмолвия», которые делала в поисках хоть какой-то зацепки, способной помочь сыну Просперио совершить своё чудесное открытие. Увы… Количество помарок и исправлений непрестанно росло — но, кроме них, похвастать было пока нечем.
— По-моему, мы с тобой не ближе к решению своей задачи, чем Торгрин со своим дедом — к созданию наших невероятных чудо-клинков… — озвучила я гнетущую меня мысль.
Тонио, нахмурив брови, поднял голову от чертежа, разумеется, собираясь возразить. Но в этот миг у распахнутого полога шатра, подвязанного снаружи, чтобы впустить внутрь больше света, замаячила фигура младшего из гномов.
— Тонио! — возбуждённо затараторил он, походя кивнув мне. — Дед зовёт тебя в кузню!… Парни притащили нодабарровое сердце из степи… Будем ковать заготовку, нужен чародей. И ты ж вроде как думал поучаствовать?…
Тонио вскочил. Дёрнулся к выходу, чуть не рассыпав бумаги — и тут же, споткнувшись, развернулся обратно:
— Шаэ…
— Приберу, — в ответ на его безмолвную мольбу махнула я рукой. — Иди уже…
Маг благодарно кивнул и торопливо исчез за дверью.
Проводив его взглядом, я вздохнула — с лёгкой грустинкой, но, впрочем, без обиды. «Нужен чародей»… Готова поклясться, ещё пол-луны назад Торгрин потянул бы в кузницу нас обоих, предоставив между собой решать, кто станет выступать в роли «дежурящего мага»… Теперь же — то ли сказывалась строгость патриархального уклада орочьего общества, то ли из-за того, что мои силы всё ещё не пришли в норму до конца — однако «чародеем» в нашей небольшой компании считался исключительно Тонио. К нему обращались, когда требовалась магическая поддержка или совет, его орки уважительно величали «мастером» — я же, наравне с Тирой, вдруг оказалась вроде как «на подхвате». Впрочем, не скажу, чтобы чувствовала себя слишком уж обделённой в силу этого — скорее, было просто забавно…
Я прошлась по шатру Тобина, временно служившему нам «магической башней», собирая наши записи и письменные принадлежности. Сложила аккуратной стопкой бумаги Дейариса, присовокупила к ним «Чёрное Безмолвие Вечности» и понесла к большому сундуку, притаившемуся в глубине жилища. Стоя перед сундуком, на мгновение задержала книгу в руках… Погладила чёрный, украшенный драгоценными камнями, переплёт, а затем бережно уложила фолиант под тяжёлую крышку и повернула ключ в навесном замке.
За нашей работой совершенно терялось чувство времени. Когда я выбралась из шатра, то изумлённо обнаружила, что солнце уже успело пробежать по небу почти весь свой дневной путь, и давно не припекает в полную силу, а лишь легонько греет, собираясь отправиться на покой. Оро'чан, тихий и пустующий днём, оживал с каждым мгновением, наполняясь звуками, голосами, уютной жилой суетой… Возвращались из леса и степи воины и охотники. Устало переговаривались между собой, делились новостями со стариками, поджидающими их у порогов своих жилищ, подкидывали в воздух визжащую от восторга детвору… Торопились, суетясь и пересмеиваясь, девушки и женщины, летали, точно на крыльях, волновались, поспела ли похлёбка в котлах, готово ли мясо и пропеклись ли лепёшки — приближалась пора ужина, самого главного вечернего ритуала.