Он был опасен. Очень опасен… Гибок, как кошка, стремителен, как змея, проворен, как мангуст. Великолепно владел техникой, в общем смысле знакомой мне, как «эльфийская школа», отточенной и дополненной его немалым опытом и практикой. Единственное, в чём я превосходил его, была мышечная мощь. Впрочем, преимущество было спорным: оно делало меня тяжелее… В силе же А'Кариэлл мне почти не уступал.
И всё же — почти… Поэтому, парируя и уклоняясь от шквала атак, летящих со всех сторон, я контратаковал редкими, но строго выверенными и точными ударами, в которые вкладывал весь свой вес — и они достигали цели. Дважды А'Кариэлла выручала его неимоверная ловкость: он сбрасывал темп и отступал, на короткое время уходя в оборону, но оба раза так и не давал мне закрепить преимущество. В третий раз я вынудил его принять удар на меч.
Клинки сошлись. Беспощадно напирая на Меч Тьмы, я слышал, как эльф скрежетнул зубами, не выдерживая чудовищного напряжения… В следующий миг оружие должно было выпасть из его кисти, вывернувшейся под неестественным углом.
И тут агмарилловый меч взорвался — точно стеклянная ваза, разлетевшаяся вдребезги от удара о каменный пол… Теряя равновесие, я отлетел в сторону, сжимая в пальцах эфес с искалеченным огрызком. Успел лишь заметить, как А'Кариэлл гасит силу удара внезапно обретшего свободу пепельного клинка…
Свет и Тьма!…
Целого и невредимого!
Через мгновение площадь, на которой во время нашего короткого поединка царила гробовая тишина, грянула раскатами оваций и победных криков. Орки вскочили со своих мест, ликуя и вопя на все лады. Меня и эльфа сразу же подхватили по две дюжины рук, принялись качать, не оставляя возможности сопротивляться. Где-то рядом точно так же подкидывали в воздух Тобина и его внука, наших чародеев, принцессу…
Мы орали, ругались, возмущались, потом — смеялись и снова кричали, уже в унисон со всеми вокруг, внезапно окончательно поверив в то, что у нашего самоубийственного, почти нереального, в высшей мере авантюрного предприятия и в самом деле есть шанс на успех. Шанс, воплощением которого стал пепельно-стальной меч, объединивший усилия и надежды стольких существ… Когда в тебя, как и в него, так верят и так ждут результата — этот шанс достоин внимания.
Даже если он один против бесконечного множества других.
Следующий шаг должна была сделать Видящая. И она принялась за работу с первыми лучами солнца, отметившими начало нового дня. Что именно происходило за стенами её палатки из толстых шкур — ведала лишь сама Эм'син да несколько женщин, избранных ею на роль помощниц… В их число вошли также Шаэ и Тира. Мужской же части нашего отряда до поры велено было ждать.
И мы ждали… Торгрин и его дед с наслаждением отсыпались, восстанавливая силы. Остроухий Страж по своему обыкновению после завтрака исчез в лесу, хотя наверняка оставался где-то неподалёку. Мы же с Вейгеераном, вооружившись острогами, отправились бить рыбу к излучине реки, заодно прихватив с собой и Тонио.
Нашего мага так взбудоражило совершённое им открытие, что, несмотря на крайнюю степень усталости, он никак не мог ни угомониться, ни толком отдохнуть. Полночи, не меньше, он проворочался с боку на бок на своей лежанке, а потом, стараясь не шуметь, потихоньку выбрался из шатра… Утром я обнаружил его на площади — сидя на бревне у одного из прогоревших костров, Тонио торопливо делал какие-то заметки в пухлом потрёпанном блокноте, время от времени покусывая деревянный кончик пера. Когда он понял на меня красные, воспалённые от недосыпа глаза, в которых лихорадочно горели тысячи новых мыслей, я понял, что мага надо спасать…
Впрочем, у меня мало что получилось.
— Столкнувшись с Мечом Тьмы, магия нашего клинка рассчитала и нужным образом направила заклятье, разбившее агмарилл на куски… Впрочем, теперь я, кажется, знаю, как ещё можно улучшить её действие!… — оживлённо заверял меня чародей, в очередной раз промахнувшись острогой по крупной марелании. — В идеале… Мечу можно будет отдавать мысленные приказы. Ну, так, как ты в своё время велел это делать агмарилловому кольцу…
Рыба насмешливо плеснула хвостом и, сверкнув блестящей чешуёй на мелководье, легко ушла на глубину.
Я вздохнул. Мои надежды, что рыбная ловля поможет нашему учёному другу хоть немного отдохнуть от своих идей, совершенно не оправдались… Антонио устал и запыхался, изрядно промочил одежду, не всегда удачно балансируя на камнях, но так и не поймал ни одной рыбины — да не особенно-то и стремился. В конце концов он с виноватым видом предоставил это занятие нам и с облегчением устроился в теньке на берегу со своим неизменным блокнотом.