Llireadan кротко склонил голову. На вид он был совершенно спокоен и невозмутим.
Rhis'o'gleann перевёл взгляд на меня.
— Восемь лет назад в силу сложившихся обстоятельств ты избежала Поединка. И вот ты здесь для того, чтобы участвовать в нём. Более того — сама взываешь к Истине по праву Кровной Вражды… Теперь у тебя будет возможность одновременно обвинить и защититься — если Истина на твоей стороне.
Он дал знак нам обоим подойти ближе.
— Пусть же Tearr явит своё правосудие… Залогом чистоты ваших намерений перед Созидателем станет ваша кровь, пролитая на его алтарь!…
К нам прошествовали Возносящие Молитвы в торжественных одеждах, возглавляемые Хранителем Веры. В руках одного из служек была полукруглая Чаша из Храма Звёзд, наполненная священной водой. Другой держал подушку, на которой покоились остро отточенные ритуальные ножи.
По знаку Архонта Хранитель поднял один из ножей и повернулся ко мне, обнажившей правое запястье. Его лицо оставалось бесстрастным, но рука, которой предстояло сделать надрез, всё же едва заметно подрагивала, не выдерживая напряжённости мгновения.
Весь огромный Амфитеатр замер в нетерпеливом ожидании: миг, когда кровь соперников смешивалась в Чаше, вручал их судьбы на откуп высшей воле.
— Да откроется Истина!… — провозгласил Rhis'o'gleann.
И, словно аккомпанируя ему, тишина ночи вдруг разбилась, разлетелась, взорвалась мириадами пронзительных, гулких осколков…
Глас Истины, молчавший годами, за короткий отрезок времени в несколько дней заговорил второй раз — величественно и протяжно, заставив всех, кто собрался в Амфитеатре, вздрогнуть, обернуться и поднять глаза…
Архонт натуральным образом опешил.
Хранитель выпустил мою руку, а смешавшиеся служки едва не уронили Чашу…
Llireadan на миг растерял бесстрастность, замотал головой и сделал панический шаг назад, к дёрнувшейся в его сторону охране.
Колокол справился со своей задачей и замолчал. А над Амфитеатром в отзвуках угасающего в ночном воздухе эха, подтверждая, что всё это происходит наяву, послышались слова того, кто его разбудил:
— Я, Аласдайр Таргос Ар Кэррайн, взываю к Истине!… Отдаю свой меч, свою кровь и свою жизнь в руки Справедливого Теарра, и требую для себя Благословения Защитника!
О Созидатель!… Откуда эти старые формулы? Чистейшее Старинное Наречие!… Что это?!
Яркий свет на Арене слепил глаза, не позволяя хорошо рассмотреть в темноте фигуру на гранитных ступенях, к которой сейчас были обращены лица всех…
Это не может быть он!…
Бездна!!! Как?!
Откуда…
Что он творит, во имя всех демонов и богов?!
— Как он посмел… ?! — потрясённо выдохнул Хранитель Магии.
Rhis'o'gleann, очнувшись, обрёл дар речи:
— По какому праву, ты, чужеземец…
— По Праву Любви! — знакомый до боли голос, безупречно чеканящий староэльфийские слова, не дрогнул и на мгновение… — Я люблю Шаэриэнн ад Аэллу Эн Тал'лиаэ Нэсс'эйдхи-Ра! И прошу у Совета Старейших, воплощающих волю Теарра на земле, права защитить в Поединке Истины её доброе имя и честь!
… Решение было найдено.
Сдвинув на край стола несколько толстых стопок ненужных более книг, сумевших дать всего одну-единственную зацепку, мы долго молчали, опустошённые и мрачные. От сознания того, что мы творили и что нам ещё предстоит, на душе было просто необыкновенно погано…
Но отступать было некуда. Мы оба понимали это.
«Если Старейшие не поверят тебе», — жёстко резюмировал Страж, — «эта затея обречена…».
«Что ж», — горько откликнулся я. — «Постараюсь быть очень, очень убедительным».
А'Кариэлл снова сжал губы, прожигая меня тяжёлым взглядом.
«А если поверят», — заметил он, наконец, — «она тебя возненавидит».
Я вздохнул.
«Зато останется жить… Так пусть лучше ненавидит меня живая, чем благословит, умирая на моих руках…».
Этот разговор не шёл из головы, когда мы с эльфом, переглянувшись, поторопились оставить отведённые нам на трибуне места. Когда бежали вверх по широкому проходу меж рядами скамей, молясь про себя, чтобы всё рассчитали верно. Когда А'Кариэлл сквозь зубы выдохнул мне: «Вперёд!…». , подталкивая к ступеням, а сам застыл у постамента за моей спиной, заступая дорогу страже, рванувшейся в нашу сторону…
Я заставил колокол заговорить — и всё вокруг затихло, угомонилось, улеглось, словно подчиняясь власти сильнейших чар. Затихло на единственный миг изумления и неверия — точно воды огромного океана медленно отступили прочь для того, чтобы после сорваться вперёд гигантской волной, неистовой и беспощадной в своей разрушительной силе…