Да уж, колдунью никак нельзя было упрекнуть в многословии. Но несколько так нужных мгновений она мне всё же подарила…
Хотя ведьма и пыталась удержать в поле зрения всю толпу, людей было слишком много. Её внимание в основном было приковано к тем, кто находился перед ней, и влево от себя — в мою сторону — она практически не смотрела.
Стараясь действовать как можно менее заметно, я, даже не делая попытки поднять рук, выставил перед собой сомкнутые кулаки. Два агмарилловых кольца на средних пальцах, надетые поверх перчаток, повинуясь моему приказу, слабо засветились алым…
— Клянусь…
Ведьма запнулась на полуслове. Взгляд её лихорадочно забегал, заметался по толпе.
Почувствовала! Практически сразу же… Но ещё не поняла, что и где.
Сильна, поганка! — невольно восхитился я, внутренне группируясь. Счёт пошёл на мгновения…
Панику в глазах ведьмы стремительно сменяло бешенство. Она рывком притянула несчастного Жреца ещё ближе к себе и развернулась в мою сторону…
… Первой занялась немаленькая куча дров и сушняка, наваленная перед баней радетелями самосуда в паре шагов правее того места, где стояли колдунья и её жертва… Из самой середины несостоявшегося кострища потянулся лёгонький дымок, стремительно разрастаясь на сухой древесине, к тому же ещё и щедро политой маслом… За мгновение до того, как наши взгляды встретились, я усилил нажим — и костёр полыхнул. Вверх с оглушительным треском полетели языки пламени вперемешку со снопом искр. Добрая половина толпы с перепуганными воплями шарахнулась назад… Ведьма, повернув голову, также отшатнулась, инстинктивно потянув жертву на себя чуть сильнее, чем следовало… Сапоги Жреца бестолково заелозили по снегу, но наст у него под ногами больше не был рыхлым — мне стоило немалых усилий лишь слегка подтопить его верхний слой так, чтобы он заскользил, но при этом не обратился в кашу…
К счастью, у меня получилось. Брат Витин, не в силах удержать равновесие, словно срубленное под корень дерево завалился назад, всем своим немалым весом обрушившись на захватчицу.
Как я и думал, сил устоять на ногах ведьме не хватило. Оба — и колдунья, и Жрец — грузно рухнули в снег… В воздухе мелькнула рука, сжимающая нож — её дёрнуло вперёд, и тучная шея Светлого на миг оказалась свободна…
… Надо отдать ей должное — ведьма и тут ещё пыталась бороться. Падая, сгруппировалась, почти столкнула тело, придавившее её к земле, и нож таки удержала, не выпустила — дёрнула на себя…
Но и я не терял ни мгновения, рванувшись вперёд с такой силой, что затрещали суставы и сухожилия. Десять шагов я преодолел в три прыжка. А дальше… Дальше — выбить из ладони стилет, оборвав смертоносное движение…
… За шиворот — прочь церемонии! — отшвырнуть на безопасное расстояние Брата Витина, бестолково барахтающегося в снегу…
… Перехватить левую руку колдуньи, взметнувшуюся в безумной попытке расцарапать мне лицо, впечатать ведьму в снег, пригвоздив к земле тонкие запястья… Навалиться сверху, лишая малейшей возможности двигаться и колдовать…
Я успел.
И время для меня остановилось.
Рядом, где-то сбоку, Светлый Жрец, не получивший ни единой царапины, выл уже в полный голос, тщетно силясь подняться на трясущиеся, словно в лихорадке, ноги.
В дюжине шагов отсюда «оживала» толпа. Самые отчаянные опасливо подбирались поближе.
Костёр с весёлым треском пожирал дрова, грозя перекинуться на крышу бани.
А я лежал на снегу, ничего не видя перед собой, кроме пылающих ненавистью огромных зелёных глаз… И повязок, сползших набок с виска и обнаживших левое ухо.
Если бы я понял это раньше… видят Боги-Братья, я бы убил её!…
Проклятая колдунья была эльфийкой.
Она сопротивлялась, сколько могла. Яростно — но молча, без единого звука. Отчаянно… и бессмысленно.
— Т-твою ж Тень! — рявкнул я, едва не пропустив удар головой в переносицу. Вовремя увернулся, лишь прядь моих волос хлестко стегнула её по щеке. — Уймись, поганое отродье!… Или пожалеешь!
— Убей!… — рванувшись всем телом вперёд, и снова — безуспешно, выпалила она мне в лицо.
Я сжал зубы:
— Не так быстро, ведьма!
Тогда она плюнула кровью, словно кобра — ядом, и на этот раз попала.
— Ах, ты!…