— Всё. Вот теперь идём…
Мы свернули на едва приметную звериную тропку и углубились в лес. Вокруг уже начинали понемногу сгущаться сумерки…
Не сказать, что я безоговорочно поверил эльфе. Коварство и хитрость остроухих нелюдей вошли в легенды — и я много раз получал возможность увериться в том, что недаром. Однако какой бы козырь ни пыталась утаить в рукаве шагающая впереди меня колдунья, несомненным было одно: на стороне деревенских Жрецов она быть не могла. Светлые же Братья были замазаны в том, что здесь происходило, уж никак не меньше, чем по самые уши…
А ещё — за нами следили.
Едва мы успели покинуть поляну с алтарём, ощущение чужого внимательного взгляда легонько «мазнуло» по затылку. Раз. Другой… Я напрягся, но эльфа, уловившая то же самое, лишь передёрнула плечами.
— Ведут издали, почти «наощупь». Так почти ничего не понять, кроме, разве что, направления, куда двигаешься. Но и ты ничего не сделаешь. Бесполезно.
— Не тварь? — Я посмотрел на колдунью.
— Нет. Направленное заклятье… Ваше, кстати, заклятье, — подчеркнула она.
— А закрыться не можешь?
— Ага. Ну конечно. Одним пальцем пошевелить… — едко обронила остроухая.
— Ладно!… — я раздражённо тряхнул головой: у Рио, что ли, подхватил дурную привычку?! — С этим — в любом случае, потом. Прежде всего тварь…
Эльфа внимательно взглянула на меня, но промолчала. Запахнула кожух поглубже и, прикинув что-то в уме, уверенно сошла с узкой тропинки прямо в гущу колючих кустов; потопала прямо по нетронутому снежному ковру, оставляя за собой глубокие следы. Я не отстал, при этом стараясь держать в поле зрения как можно больше окружающего нас леса и одновременно следить и за эльфой, и за дорогой.
Ночь нас всё-таки обогнала. Сизые сумерки успели померкнуть и сгуститься, опустившись на верхушки деревьев плотным тёмным плащом. Нам, однако, света вполне хватало — белый снег рассеивал темноту, обращая её в лёгкую серую дымку, практически не затрудняющую видимость, а застывший в небесах лунный серп в сопровождении звёздной свиты успешно справлялся с ролью дополнительного «факела». Кроме того, колдунья, как и все эльфы, видела и слышала ночью не хуже кошки, ориентируясь в лесу, будто в единственной комнатёнке собственной избушки. Я хоть и уступал ей, но ненамного, в особенности после того, как усилил чувства глотком Эликсира Прозрения, заодно сбросившим с моих плеч и груз скопившейся за день усталости.
Мы торопились, однако ведьма при этом очень тщательно, осторожно выбирала куда идти; по пути ещё несколько раз «шепталась» с деревьями, зорко оглядывалась вокруг. Я заметил, что она старается держаться под прикрытием крон и ветвей, по возможности обходя кругом открытые места, и при этом внимательно следит за направлением ветра, всякий раз поворачиваясь так, чтобы он дул в лицо.
Под ногами давно уже не было ничего, мало-мальски похожего на дорогу, и чем дальше, тем сложнее и сложнее было продвигаться вперёд. Порой мне даже казалось, что ведьма нарочно петляет по самым труднопроходимым и глухим дебрям, не то издеваясь, не то лелея безумную надежду заморочить мне голову и сбежать… На очередной холм, сплошь заросший молодым ельником, мы поднимались уже практически крадучись, раздвигая колючую поросль руками, и после очередной хлёсткой смолистой «пощёчины» я не выдержал:
— Долго ещё?…
В ответ остроухая лишь злобно шикнула, даже не повернув головы — и внезапно остановилась, резко пригнувшись к самой земле. Ещё чуть-чуть — и я бы налетел на неё, но всё же успел среагировать, застыл без движения у неё за спиной. Скрипнул зубами прежде, чем выругаться… но тут эльфа медленно, словно боясь разбудить спящее дерево, отвела вбок зависшую перед самыми глазами еловую лапу, потеснилась, освобождая клочок места рядом с собой… Оценив ситуацию, я без слов скользнул на снег, вместе с колдуньей прильнув к импровизированному смотровому «окошку»…
… Пригорок плавно перетекал в подножие невысокой горы. Дальше этого места деревья уже не росли, уступая место камням и выпирающим из-под снега пластам породы. Из нашего укрытия отлично просматривалась широкая голая поляна, на дальнем конце которой лежал огромный бурый лось.
Мёртвый.
Он лежал на боку. Голова, увенчанная ветвистыми рогами, пряталась в тени укрытой снегом массивной каменной глыбы; мощные ноги, словно подломленные, были подтянуты к животу… Отсюда не было видно крови, должно быть, в изобилии заливавшей место гибели лесного гиганта — несомненно, последний бой лося с убившим его хищником был непрост. Впрочем, убийцей сохатого мог быть любой крупный хищный зверь, каких наверняка немало водится в этом лесу…