Всё в ней было желанным…
– Бек, объявился Мухтарам!..
Нукер смотрел в сторону, чтобы не видеть прелестного лица Гульбиби. Николай победил Носителя, и она теперь не скрывала своего лица от мужчин.
– Где?
Рука потянулась к поясу… Он обувался в высокие сапоги. Наступало утро четвёртого дня… А три предыдущих – они стоили первой части жизни, вторая сейчас казалась несущественной и непонятной. Да что там в ней может ещё произойти такого? Если всё, всё (!) уже случилось.
– В Ургуте.
– Знает где ждать. Кто с ним?
– Ансункур… Бешеный!
– У-урр!
Она тоже спешно одевалась, хотя её сборы казались куда проще, чем у Носителя. Набросила на себя серое покрывало и – всё. Глаза её сверкали решимостью. Кинжал с тонким длинным клинком мелькнул в её руке и исчез в складках накидки.
– Мы ещё поживём! – Носитель высказал мысли Николая, который также был возбуждён и настроен решительно.
Гульбиби за эти дни стала для него коном, отступать от него он не собирался, напротив, мнил себя способным помочь Носителю справиться с погоней обманутого мужа или стряхнуть её.
Гульбиби на его слова широко раскрыла глаза и засмеялась.
– Ты прав, милый. Поживём!
Что-то в её реплике удивило Николая, так могли говорить – и он, и она – в его мире, а не здесь. Но Носитель его сознания уже распорядился привести лошадей, и удивление сменилось заурядной озабоченностью.
Было время созревания плодов. Солнце ещё не высушило воздух от ночной влаги. Дышалось легко. Кони весело бежали в сторону Заравшана, приходилось усмирять их бег. Нукеры Носителя – человек десять, молодые, молчаливые, слепо исполнительные – покидали небольшое становище, бросив богатую юрту бека и свои, поплоше, со всем содержимым в них скарбом.
Носитель махнул рукой и позвал:
– Раджаб!
Юноша с тонкой полоской едва пробившихся усов тут же подскакал к нему.
– Слушаю.
– Скачи к Умару. Скажи от меня, пусть укусит Мухтарама в его вонючий зад, чтобы на хвост свой подольше смотрел.
– О! Хорошо!
– Тебя и его жду у Чёрного холма. – И повысив голос, Носитель сказал другим воинам: – Пойдём к моему отцу, к Абу-л-Джаванширу!
И улыбнулся Гульбиби, она приветливо ответила. Сердце Николая или Носителя его сознания зашлось от нежности и печали…
Утро сменилось жарким днём. Скачка оживила людей. Николай чувствовал сильный ток крови, хотелось что-нибудь выкрикнуть или совершить нечто из ряда вон…
Стрела угодила в круп лошади одного из нукеров. Животное рванулось, тонко заржало. Прилетела ещё одна стрела, но бесполезно воткнулась в пересохшую землю.
– Вон там! – показал Носитель оголённой саблей на небольшое скалистое возвышение, и два воина оторвались от группы. – Убейте его! – И остальным: – Уходим!
За другим холмом навстречу им кинулась дюжина зло визжащих вооружённых всадников. Они, похоже, не вызвали у людей Носителя особой тревоги, хотя нападавших было в два раза больше. Это были явно не профессиональные воины, а какой-то сброд. Последнее сравнение к Николаю передалось от Носителя.
И всё равно, несмотря на понимание ощущений Носителя, Николай содрогнулся от вида разъярённого человека, несущегося с открытым для крика ртом, прямо на него. Такое Николай переживал впервые – созерцание непосредственно надвигающейся угрозы зачаровывало, обволакивало странной пеленой слабости, ибо вот оно – неизбежное…
Однако Носитель неторопливо положил ладонь на ухватистую рукоять сабли, вынул её из ножен в одно мгновение, словно она весила со спичку, и, не примериваясь, всем телом подался в сторону нападавшего. Рубанул сверху вниз. Крик противника перешел в клёкот – сабля раскроила его от шеи до сосков груди.
Не сбавляя скорости, нукеры Носителя прошли через толпу как через неумело расставленную группу кеглей, оставив за собой половину смертельно раненых противников; другие, припадая к шеям лошадей, в панике бросились прочь.
– Всех собрал! – презрительно выкрикнул Абдаллах, злая усмешка перекосила его молодое чистое лицо. Он сделал отмашку запачканной кровью саблей. – Скоро женщин на нас пошлёт!
Носитель не ответил, но одобрительно посмотрел на сказавшего, потом на Гульбиби.
Испарина покрывала её прекрасное лицо.
Если верить магам и закону кармы, то её выдержка и хладнокровие должны были закалить душу и передать эти качества будущему её обладателю, то есть Николаю. Но он ничего подобного в себе никогда не наблюдал. Напротив. Ведь перед собой он был всегда честен. Размазня! – вот его мнение о себе.