За диваном действительно оказалось много места, хотя понять, как это получилось, было невозможно.
— Ну а теперь что?
— Спускайтесь за мной вот по этой лестнице, — ответил доктор Нигиль, проваливаясь куда-то вниз.
— Какую еще лестницу вы там придумали?
— Это вы ее придумали. А я по ней хожу. Идите, идите, что вы такой несмелый.
— Я несмелый? Я просто здравомыслящий.
— Давно ли? Ничего, сейчас у вас это пройдет.
Горин присел и вытянул руки вперед. Белая плоскость впереди оказалась не стеной, а чем-то мягким и податливым. Горин сделал шаг вперед — нога ушла вниз. Белое впереди, слегка изогнувшись, прорвалось и, обтекая писателя, сомкнулось позади. Взору Дениса предстала уходящая далеко вниз, к глубокому каменному тоннелю, мрачная железная лестница.
— Она уходила красивее, — сказал писатель, нерешительно переставляя ноги со ступеньки на ступеньку.
— Кто? Эта летающая секс-бомба? — уловил его мысль доктор.
— Фу, какой вы неинтеллигентный! — решил в свою очередь съязвить Горин, не переставая подозрительно осматриваться.
— Ну что вы там опять остановились? — занервничал доктор. — Пойдем же!
— Знаете что, — вдруг принял решение писатель. — Идите-ка вы сами в свое подземелье, а я возвращаюсь.
Денис развернулся, сделал несколько шагов и оказался у входа в такой же тоннель, как и тот, что был снизу. Он обернулся и сначала растерянно, а потом сердито посмотрел на Нигиля.
— Где мой диван?
— А вы что, взяли его с собой? — Нигиль сделал нарочито серьезное лицо. — Нет? Ну тогда он остался в вашей квартире.
— Я хочу домой, — решительно сказал писатель, твердо вознамерившись добиться от доктора-шарлатана немедленного возвращения.
— Какой ты капризный! — снова перешел на «ты» Нигиль. — Сам же навязался мне, а теперь фокусничает. Никуда твой дом не денется!
Это заверение несколько успокоило Горина и снова позволило взять верх любопытству.
— Ладно, пошли, — небрежно бросил он, взяв себя в руки, и стал спускаться.
Слабо освещенный тоннель был пустым и тихим. Только шаги впереди идущего доктора и следовавшего за ним писателя нарушали царивший в нем покой. Горина по мере продвижения по тоннелю стало одолевать странное оцепенение, сродни тому, которое бывает у солдата на далеком посту в предрассветные часы, когда ноги идут, глаза видят, а остальное как будто спит. И в этом оцепенении ему вдруг все окружающее стало казаться удивительно знакомым.
Вот тоннель разветвляется. Доктор ведет налево. Еще разветвление — теперь направо. Да, этот подземный лабиринт — долгий ночной кошмар, который много раз водил Дениса по своим запутанным переходам и лестницам, соединяющим разные уровни однообразных тоннелей. Вот сейчас они повернут налево и… Доктор исчез за поворотом. Горин прибавил шагу, завернул. В тоннеле, освещенном уничтожающим все другие цвета насыщенным синим светом, с обеих сторон в каменных нишах сидели лохматые, бородатые оборванцы и тянули к нему руки, стараясь ухватить за одежду. Нигиля нигде не было. Думая, что тот убежал вперед, Горин, вырываясь из цепляющихся рук, помчался по странной галерее к видневшейся двери.
Распахнув ее, Горин оказался в таком же тоннеле, с такими же нишами и такими же оборванцами. Он устремился дальше, к следующей двери. За ней — то же самое. Дальше — то же. И так много раз. Доктор нигде не появлялся.
— Да нет здесь выхода! Нет! — закричал один из лохматых бородачей.
Писатель остановился. Он знал, что так будет, но надеялся все же догнать коварного врача.
— Вон твоя ниша, сказал тот же бородач, указывая пальцем. Занимай!
— Нет! — надрывно вырвалось у Горина. — Доктор, где вы?! Нигиль, негодяй, где же ты?
— Ну зачем же так грубо? Здесь я. Тоже мне интеллигент, — раздалось за спиной.
Нигиль подошел как ни в чем не бывало, деловито осматриваясь по сторонам. На нем уже не было ни белого халата, ни докторской шапочки. Он был одет в строгий черный костюм, удлиненный пиджак которого напоминал смокинг, поверх белой рубашки красовался непривычно больших размеров галстук-бабочка, а голову доктора прикрывала шляпа, очень похожая на цилиндр. Причем на Нигиле все это смотрелось так, будто он оделся не всерьез, а лишь для того, чтобы кого-то передразнить.
— Ну, что случилось? — спокойно спросил он. — Выхода нет? В твоем же лабиринте? Быть не может! Просто надо быть сильнее своих комплексов.
Нигиль умолк, сосредоточился и, бросившись прямо на стену, исчез за ней.
— Давай! Не бойся! — раздался его голос ниоткуда.
Денис нахмурился, сделал сосредоточенное лицо, шагнул к стене. Прыжок. Удар. Лбом о стену. Больно, черт возьми! Оборванцы радостно заржали.
— Ну что? Останетесь здесь? — спросил, высунувшись из стены, доктор.
— Мы так не договаривались, — Горин посмотрел на него почти с ненавистью.
— А мы вообще не оговаривали никаких условий. Ладно, не злитесь, друг мой. Вон, видите, в том темном углу есть провал — через него мы и выберемся отсюда.
Прежде чем писатель успел что-то увидеть в углу, Нигиль отделился от стены, схватил его за рукав и потащил за собой. Они разбежались и прыгнули. Горин сначала испытал ощущение свободного падения, а потом его что-то сдавило со всех сторон, резко развернуло на месте и рвануло в разные стороны, едва не разорвав на части.
— Если решились и прыгнули, то уже нельзя сомневаться, — назидательно сказал Нигиль, отряхивая и надевая свою помпезную шляпу.
Осторожно пошевелив руками и ногами, Денис сел, прислушался к себе и, придя к выводу, что никаких повреждений у него нет, оглядел местность. Это была бескрайняя пустыня. Лишь с одной стороны к ней примыкали невысокие безжизненные горы. К ним и повел Нигиль писателя. В одной из отвесных каменных стен чернел округлый вход в пещеру.
— Пойдем через нее, — тоном человека, который знает, что делает, бросил Нигиль.
— В этом есть смысл? — засомневался Горин, ощущая смутную тревогу при виде пещеры.
— Здесь ничего не бывает просто так, — на ходу ответил Нигиль. — И если есть вход, значит, в него надо войти.
Но едва они приблизились к черной дыре, как в глубине пещеры послышался сначала легкий шелест, а потом все нарастающий шум и треск. Еще ничего не видя впереди, Денис почувствовал, что на них движется что-то очень большое.
— Назад! — крикнул он, отбегая.
Доктор тоже отреагировал вовремя, и едва они отбежали шагов на двадцать, как из пещеры на множестве шумных ног выскочило странное существо около двух метров высотой и не менее четырех длиной. Оно свирепо вращало вытаращенными глазами, разевало крокодилью пасть, громко щелкало клешнями и угрожающе размахивало заостренным скорпионьим хвостом. Оказавшись на свету, чудовище остановилось, издало шипящие и стрекочущие звуки и уползло обратно.
— Это мой зверь… Он из моих снов… — сказал Горин после долго длившейся паузы. — Я всегда боялся входить туда, где он живет.
— Да, зверь каждого из нас всегда поселяется там, куда мы боимся входить, — Нигиль старательно поправлял цилиндр. — Ну что, полезем в горы?
— А если тихо прокрасться в пещеру? Ведь не сидит же он у входа.
— И что потом?
— Там видно будет, — пожал плечами Горин.
— Гениально! — паясничая, восхитился Нигиль. — А главное — все так продумано! Ну, пошли. Только я вторым.
На этот раз они тихо прошли вдоль стены и, приблизившись к входу, быстро проскользнули в пещеру. Там было тихо. Сначала показалось, что вокруг царит кромешный мрак, но по мере того, как глаза привыкли к слабому освещению, становилось ясно, что это не так. Вскоре уже Денис отчетливо различал Нигиля и уходящие вглубь каменные стены. Писатель осторожно пошел вперед. Чем дальше они углублялись, не встречая никакой опасности, тем быстрее и увереннее двигался Горин. Но вот в полумраке раздался уже знакомый стрекот, и черный, сначала невнятный силуэт, все больше проявляясь в своих ужасных подробностях, с нарастающим шумом понесся навстречу. Горин окаменел. Происходящее вдруг показалось ему не более чем сном, в котором все страшное становится беспомощным, если его перестаешь бояться.