Сутто, как и все остальные рядовые члены общества, хорошо знал Указ о том, что «приходить к Стене Истины можно по желанию, но для тех, кто когда-либо и где-либо видел Одинокого Охотника, — обязательно. Несоблюдение данного положения строго карается по Закону». Он хорошо знал и о том, как это карается. Но до сих пор толком не знал, почему…
Сутто понимал, в чем состоит главный смысл доверительных бесед встречающихся у Стены Истины, но сам никогда, даже в День Посещения, не раскрывался полностью, не был откровенным до конца. Служа, по сути, Стене Истины, он в то же время боялся ее… Ему не нравились откровенные беседы с незнакомым человеком. Он считал, что не испытывал такой необходимости. Возможно, он мог бы так общаться, если б беседы проходили в ситуации, когда один человек не видит другого. Возможно. Но, скорее всего, нет. Сутто Бруинг не мог доверять бесплотному голосу. Слишком много бесплотных голосов и так наводнили его жизнь. Он мог доверять только себе. Это был его собственный, проверенный годами принцип. Это был принцип возведенной в нем самом и им самим его собственной, личной и самой надежной для него Стены Истины. Пусть она не существовала материально и ее нельзя было потрогать руками, но зато эта Стена была самой правильной и самой верной для него, Сутто Бруинга, необыкновенного человека обыкновенного общества империи Кастеройя…
О чем только не велись разговоры у общественной Стены Истины! О пластиковых книгах и копир-документах, кснулях и уаллорах, резиновых эполетах и пуговальных зубачках, губных платьях и легосутратных юбках, бутеральной крошке и часоломе, цикл-тонусе и негокатах, ступер-барах и эрзац-эмоциях, купальницах и лойнах, Гармоничном Парке и светомелькающих пьесах, рэул-тонизоне и талисманном, зимних коктейлях и сладком дыме мухандры, моде на полированное и розовые глаза, новых приманах и годах Большого Щупа, симпатичных фырках и гадких плесняках, пульсодромах и проблемах-обманах… Кого только не видели у Стены Истины! Удачливых богачей, рядовых чиновников, суетливых домохозяек, оборванных бродяг, голодающих нищих, женщин легкого поведения, преуспевающих дуо, неунывающих студентов, усталых работяг, веселых продавщиц!..
Стена Истины существовала очень и очень давно. Но с каких именно пор — никто не знал точно. Эти следы терялись в глубине веков…
Чонки-лао и Имия Лехх напряженно прогуливались у Стены Истины…
Немногим ранее, с другой стороны Стены Сутто Бруинг, Гарака Редоли и Сезулла торопливо бежали к ней, словно неимоверно опаздывали. Нет, они не собирались занять места в специальных кабинках, чтобы предаться беседам о самых обыкновенных жизненных потребностях с незнакомыми людьми. Не собирались, как основная масса кастеройян, оттачивать примитивизм собственных суждений и даже гордиться им. Не собирались — в который раз! — уныло сетовать на то, что, мол, такая работа, как на Кастеройе, уже давно никому не нужна, вместо того чтобы действовать самым решительным образом. Не собирались, согласно неписаному, но соблюдавшемуся годами ритуалу, вежливо останавливаться перед постоянно дежурившим у стены Праздным Дурачком, который любил выдать каждому какую-либо прописную истину. Не собирались ни кланяться ему, ни улыбаться, ни выслушивать с почтением очередную глупость. Да, ничего этого они не собирались делать. У них действительно было очень мало времени. Тем не менее, когда случайный прохожий неожиданно бросил им вслед: «Вы вообще не люди!», эти слова заставили Сутто и Гараку вздрогнуть, а Сезуллу — побледнеть.
Однако времени не было, и поэтому все трое скорей, скорей, по направлению к Стене Истины, как можно короче, как можно быстрее, никуда не сворачивая, нигде не задерживаясь, стараясь не отвлекаться, стремясь не задумываться, — спешили, спешили, спешили. Мимо людей, мимо чахлого кустарника, мимо непонятных развалин древнего сооружения, остатки которого на значительном расстоянии неширокой полосой тянулись до самой Стены.
«Я люблю тебя», — бешено мелькнуло в голове у Сутто, и он даже ухитрился взглянуть на Сезуллу, немного отвлечься, но тут же трезвый и холодный разум взял верх: «Ты что, с ума сошел? Нашел время!»
И вот оно, вот оно, вот оно, наконец…
Но не к Стене Истины спешили наши путешественники, как могло показаться на первый взгляд со стороны. А спешили они к Лабиринту Времени, ко входу в него здесь же, неподалеку от Стены… И они вошли в Лабиринт, и исчезли в нем…
И вышли точно в том же месте… Точно в том же месте, но только совершенно в другом времени.
Сначала вышел Сутто, за ним — Сезулла, а позади — Гарака. Они вышли оттуда и остановились как вкопанные. Так они и стояли некоторое время, стояли и растерянно осматривались по сторонам.
Все было знакомо. И одновременно все было абсолютно незнакомо.
Та же долина? Да. Та же стена? Да, только какая-то другая. Новая. Свежая. Словно недавно построенная, возведенная, придуманная. Кругом разгуливают тысячи слепачей. У них — важные, сосредоточенные лица. Все куда-то спешат, такие деловые и озабоченные. На Стене светится яркая огромная надпись: «Помни! Главная задача Стены Истины — совершенствование человека. Никогда не исповедуйся перед ней, но ежедневно стремись стать лучше. Экономь внутреннюю энергию человечества, не растрачивай ее по пустякам. Помни: в блоках Стены заключаются энергетические запасы трехсот таких миров, как Кастеройя!»
Нигде не видно негокатов. Да… А как же они передвигаются? Должен же быть какой-то транспорт? Но что это, что? Разве… Да, ошибки быть не может. Фуникулер. Обыкновенный, необыкновенный древний фуникулер. Он ведет прямо к Стене. К Стене Истины. Когда-то, давным-давно Сутто видел похожую крохотную модель в Музее Истории. Это было еще в те годы, когда он учился в школе… Гарака и Сезулла тоже догадались. Значит… Значит, войдя в Лабиринт, они вышли из него?..
Вышли! Уму непостижимо! Как это могло произойти? Насколько знал Сутто, такого еще не случалось никогда. «Следовательно, — пронзила его страшная догадка, — все они — Сезулла, Гарака и он, Сутто… Сезулла, Гарака и он…»
Сутто сдержался, чтобы не закричать. Крик прозвучал только в его голове. «А-а-а-а-а-а-а-а-а…»
— Мы попали в Эпоху Начала, — сказала Сезулла. Она выразила то, о чем думали и ее друзья. — Мы попали в ужасную рань… Тогда все было другим. И люди… И цели… И задачи… И методы их решений…
— Да-а, — протянул Сутто Бруинг.
Такого поворота событий он не ожидал. Стремясь в Лабиринт, он был уверен совсем в другом. Он думал попасть совсем в другое время. Совсем в другое место. Совсем в другой мир.
И тогда Сутто быстро развернулся и побежал к Лабиринту, к тому месту, где, как он предполагал, был вход в Лабиринт, откуда они только что вышли. Он не рассчитал только одного: в том месте был не вход, а выход. Ведь все они — и Сезулла, и Гарака, и Сутто — только что вышли в этой самой Эпохе Начала, о которой что-то смутное и непонятное упоминали учебники истории. Но ни в каких учебниках, разумеется, не было и слова о том, что в те далекие времена входа для пришельцев из будущего — таких, как Сутто и его товарищи, — еще не существовало. Его не было и быть не могло!
Поэтому Сутто Бруинг наткнулся на непроницаемую преграду, которая была в миллиарды раз мощнее любых силовых полей… И зря, ох, как зря, пытался он снова и снова попасть в Лабиринт.
Его спутники подошли и молча наблюдали за ним. Их лица не выражали ничего, кроме страха. Страха перед неведомым.
Потому что Сутто Бруинга, Сезуллу и Гараку Редоли все более плотным кольцом окружали в наступившей неожиданно тишине суровые слепачи.
И уйти от них никакой возможности не было.
Глава двадцатая
— Имия! Зачем ты взял эту коробку с собой? Шаль — ясное дело. А коробка от регистратора, знаешь, штука серьезная. Необходимо срочно поставить ее обратно на место, — никак не мог успокоиться Чонки-лао.