— Цель — Лабиринт Времени!
Она предполагала, что, вопреки общепринятому мнению, дорога оттуда была не только сюда.
Обратно не мог возвратиться только тот, кто оттуда вышел. Кроме слепачей, любой кастеройянин, в принципе, мог запросто и навсегда уйти в Лабиринт. Безвозвратно. Дорога, протекающая через него, осуществляла переходы во времени только в одну из сторон. Никто не знал способа, как вернуться в Лабиринт тому, кто вышел из него, и возвратиться оттуда тому, кто ушел в Лабиринт.
Поэтому никто не знал о том, что происходит там, в глубинах непостижимого царства Лабиринта Времени.
Ни один слепач не мог ничего рассказать о тех, кто уходил в Лабиринт. А такие были. Бродяги, неудачники, больные, искатели приключений, даже преступники… И вообще, все слепачи были, как правило, выходцами из одного времени. Но коль они пришли целыми и невредимыми оттуда сюда, то представлялось вполне вероятным, что и обратный переход безопасен.
Сезулла Нэил решила навсегда уйти из этого времени.
Глава шестнадцатая
Чонки-лао и сам не заметил, как оказался около потемневшего от времени конуса, где за непроницаемой прочнейшей оболочкой со вчерашнего дня находился труп Летящего — Тайфа Ломи. Буря мыслей яростно бушевала в голове Чонки-лао: вихрями проносились обрывки сведений об исчезновении двух сотрудников подсобного отдела; наперекор воспоминаниям о письме Тайфа Ломи вклинивалась непонятная, странная история пропажи Сезуллы Нэил; словно отвратительная заноза, с настойчивым постоянством вторгался рассудительный образ Сутто Бруинга… В такие мгновения Чонки-лао хорошо ощущал свое бесплодное соперничество с ним… И наконец, в потоке весьма противоречивых данных исследования трупа Летящего мысли Чонки-лао все чаще сбивались куда-то в сторону, снова и снова возвращаясь к Лабиринту Времени.
Нельзя было сказать, что Чонки-лао являлся человеком впечатлительным. Столь грандиозная загадка планеты, как Лабиринт Времени, не возбуждала его воображение удивительным фактом этого парадокса Вселенной. Чонки-лао рассуждал просто: «Каждому — свое». Может быть, где-то кому-то природа подарила нечто иное, а им, кастеройянам, достался этот самый Лабиринт. Достался как нечто существующее всегда и постоянно, рожденное неизвестностью и охраняемое вечностью своего бытия. Чонки-лао принимал Лабиринт таким, каким он был на самом деле.
В силу своих должностных обязанностей начальника подсобного отдела Соединения он время от времени просматривал поступающую о Лабиринте информацию. Точно так же, как и многие его предшественники. Подобные сведения накапливались и хранились под неизменявшимися долгие годы индексами в памяти Технического Центра отдела. Собственно, данные эти, как правило, были весьма скудными и однообразными. Кроме обыкновенной регистрации вышедших из Лабиринта слепачей и ушедших в него кастеройян, никаких других операций не осуществлялось. Во-первых, это было невозможно, а во-вторых, никому не нужно.
Однажды Имия Лехх высказал простую мысль: когда-то на Кастеройе были времена без самозаводов. Сам же Чонки-лао давно проявлял вполне определенный интерес к реально существующим, но столь таинственным самозаводам. Это была одна из слабостей Чонки-лао. Тут он выступал в роли человека, у которого есть хобби. Слова Имии как бы случайно столкнули с мертвой точки некоторые привычные до этого дня представления Чонки-лао о самозаводах. Нельзя было утверждать, будто бы Чонки-лао вдруг сделал для себя какое-то крупное открытие. Вовсе нет. Нельзя было думать, будто бы Чонки-лао не знал о подобном факте. Нет. Это ему было известно. Тем не менее он понял, что и на явления, кажущиеся достаточно ясными, в определенной ситуации можно взглянуть совсем по-иному.
Самозаводы были для Чонки-лао совершенно привычны. Привычным был и весь могучий комплекс технических средств, которыми располагал подсобный отдел.
Комплекс функционировал на протяжении многих времен, задолго до того, как Чонки-лао стал тут работать.
Деятельность комплекса не подвергалась сомнениям целыми поколениями тех, кто в разные времена работал в подсобном отделе Соединения.
До сегодняшнего дня Чонки-лао так и не определил: он сам когда-то принял комплекс или же комплекс принял его, своего нового начальника. Да, сам комплекс сбора, учета, хранения, обработки самых различных данных принял нового начальника. Где уж тут было до осмысливания хотя бы функциональных возможностей или структурного устройства супергиганта технического совершенства! Работа сразу захлестнула Чонки-лао потоком уже подготовленной и систематизированной информации, надо было действовать быстро, принимать четкие решения. Искать причины, отчего все получается, Чонки-лао не мог, да и не желал. В конце концов, что же он мог такого особенного понять?.. Технически грамотных специалистов давно уже не существовало. Они были не нужны. Зачем? Самозаводы обеспечивали сами функционирование всех узлов, блоков, ячеек, отсеков, постов, устройств памяти и, наконец, всего комплекса в целом с учетом разбросанности его филиалов по всей Кастеройе и действия множества точек сбора информации. Это была огромная и единая машина. Таких существовало множество и в других областях жизнедеятельности планеты. Но этот комплекс был его, Чонки-лао, который имел свои цели и задачи и работал на подсобный отдел. Хотя, возможно, все они — эти машины — представляли собой одну огромную систему. Утверждать обратное Чонки-лао не мог.