Главным, пожалуй, было то, что Чонки-лао понял: стоит ему только заговорить с кем-либо про свою догадку, и трудно предвидеть, чем это может кончиться. Ощутив тайный смысл в событиях вокруг искусственного трупа Тайфа, Чонки-лао вынужден был молчать. Вот почему к Лабиринту Времени пойдет не он, а Имия Лехх.
Чонки-лао, чтобы оставаться свободным, не должен был информировать кого-либо о своем знании. Не должен.
Наверняка труп-бутафория попал к ним не зря. Возможно, подлинный Тайф Ломи обнаружил самозаводы. Хотя дело, видимо, не только в этом. Почему бы самозаводам не уничтожить Летящего? Или изолировать? Или направить по ложному следу?
А тут ведь такое! Цель… Должна же быть какая-то цель!
— На месте разберешься, а завтра я буду тебя ждать к вечеру… — заговорил Чонки-лао. — Возьми эти скрутки вместе с минивизором. Думаю, они тебе помогут.
Имия улыбнулся и, кивнув, направился к выходу по длинному коридору, мимо двери, на которой была табличка: «Посторонним не входить!» Там находилось помещение с красными контейнерами.
— До завтра! — с опозданием воскликнул Имия Лехх и зашагал быстрее.
Чонки-лао уже не слышал его. Он думал только о Тайфе. Вернее, о копии.
Потом он извлек из запасного кармана спецраскодировщик двери конуса и через мгновение вошел в помещение.
То, что он увидел, было просто непостижимым!
На многогранной полированной подставке, прямо в центре… не оказалось трупа Тайфа Ломи. Он бесследно исчез. Испарился. Растворился. Пропал.
Невероятно!
Войти в это помещение мог только он, Чонки-лао. Ни одна душа, кроме него, не имела сюда доступа. И потом, он бы обязательно узнал об этом. Сразу.
Чонки-лао остолбенел. Страшная догадка подтвердилась.
Глава семнадцатая
Это говорю я, Одинокий Охотник. Я не люблю много болтать. Я предпочитаю действовать.
Но иногда, когда одиночество надоедает, я разговариваю сам с собой.
Я беседую.
Никто из живых не слышит меня. Они не могут меня слышать. Не могут, потому что не хотят. И плевать мне на это. Это не мое дело.
Меня слышат только те, кому надо. Случайно или намеренно. Чаще первое, чем второе.
Это такие же одинокие существа во Вселенной, как и я. Нас не так уж много. Но мы есть. Факт.
У каждого из нас своя форма, свои принципы, свои дела. Мы не мешаем друг другу. Мы просто делаем свои дела. Мы не пересекаем пути друг друга. В мирах много дорог — всем хватит. Просто каждому лучше идти своей дорогой и не лезть на чужую.
Хуже нет, когда лезут туда, куда не просят.
Не ищите чужих дорог, ищите другие миры. Их во Вселенной — бесконечное множество. В пространстве и во времени. В пространствах и во временах. В разных измерениях. В разных системах.
Но я не обращаю внимания на неразумных тварей.
Они меня не интересуют.
Как не интересуются ими и другие Одинокие, мои собратья.
Собратья, к которым меня не тянет. Пусть живут сами по себе. Я так живу.
Я не интересуюсь муравьями. Я не интересуюсь ими просто так. Я заинтересуюсь ими только в том случае, если они возведут муравейник под моим домом. Не люблю, когда мне мешают. О муравьях я сказал, чтобы было понятно. Я видел много миров. Я побывал в иных краях.
Иные существа обитают там, иные порядки царят, иные принципы.
Но «принцип муравья» верен и там.
Даже если там нет муравьев, этих самых распространенных существ во Вселенной, то есть подобные им. Их гораздо больше, чем кто-либо может подумать. Мне думать не надо: я просто знаю это.
Слушай себя: говорю я, Одинокий Охотник.
Я не случайно напомнил о муравьях.
Мне же напомнили о них кастеройяне.
Я видел много миров.
Но нигде я не задерживался подолгу.
Кто долго выбирает, тот не выберет ничего.
Когда-то я сделал свой выбор.
С тех пор я живу в этой Вселенной.
Я называю ее моей.
Не люблю, когда мне мешают.
Ненавижу.
Я скитаюсь от одного мира к другому, но только в моей Вселенной.
Один из этих миров — Кастеройя.
Вернее, система Кастеройи, империя Кастеройя, Великолепное Объединение невеликолепных людей. Обыкновенных смертных, из плоти и крови. Недолговечных, болезненных, слабых. Но злых. Злых настолько, что их ненависть когда-то стала одним из двигателей так называемого прогресса.
Прогресс был, пока была ненависть.