И с этими словами он исчез.
Свои планы
Был летний пасмурный день. Сплошные серые тучи покрывали небо. Накрапывал дождь. За широким окном уютной четырехместной каюты один за другим мелькали небольшие холмы с темнеющими на них хвойными и смешанными лесами. Вскоре все они остались далеко за горизонтом, и перед глазами раскинулись бескрайние поля. Порывистый ветер волновал пшеничное море.
Трансконтинентальный магнибус «Скандинавия — Австралия» стрелой летел по магнитному коридору в Южное полушарие планеты.
Шилл Соон устроился в кресле поудобнее и со сдержанной улыбкой на тонких губах неторопливо осмотрел пока еще никем не занятые места и всю каюту. И уже в который раз ему вспомнился тот далекий удивительный день. День его молодости. День, когда они с хорошенькой и совсем юной Марри оставили бесполезную, как им тогда казалось, работу в изыскательской группе на Памире. Они решили переехать жить в Австралию. Они были молоды, полны сил и энергии, светлые чувства и большие надежды переполняли их сердца и души. Шилл и Марри были твердо уверены в том, что их ждет большое будущее, настоящее счастье.
…На промежуточной станции «Памир», где континентальные магнибусы останавливались лишь по требованию, царила безмятежная атмосфера. Пассажиров было немного. Магнибусов — тоже.
Двое молодых людей в ожиданни прохаживались по небольшому чистому перрону. Это были Марри и Шилл. Нетерпение отражалось на их лицах. Рядом с ними никого не было, разве что какой-то дряхлый старик у колонны.
Шиллу и Марри хотелось поскорее покинуть эти места, начать новую жизнь, свою жизнь. Время от времени они останавливались, и тогда Марри, воспользовавшись радостной минуткой, замирала в крепких объятиях Шилла, наслаждаясь долгим и нежным поцелуем. Шилл был великолепен. Он пьянел от любви.
На информационном табло появилась надпись: «Скандинавия — Австралия», и начался отсчет времени до прибытия магнибуса. Оставалась одна минута.
…Шилл Соон отвлекся от своих воспоминаний, взглянул на часы, хотел было пересесть в другое свободное кресло, но передумал; только придвинул свое кресло вплотную к окну, надеясь увидеть тот самый перрон, с которого, можно сказать, начиналась их совместная жизнь с Марри… До прибытия на станцию «Памир» была одна минута.
…Магнибус прибыл точно по расписанию и плавно остановился с правой стороны перрона. Это был суперлайнер весьма внушительных размеров.
Шилл и Марри заспешили к магнибусу.
И в эту секунду их остановил хриплый старческий голос:
— Молодые люди, помогите мне, пожалуйста, пройти на посадку! Возраст уже не тот…
Шилл и Марри торопливо подхватили старика под руки и чуть ли не потащили его в магнибус.
— Вот спасибо, есть еще добрые люди, вот спасибо! — причитал дед, то и дело причмокивая губами.
«Ну старикашка, чуть живой, а все туда же: в Австралию!» — беззлобно подумал Шилл уже в тамбуре-салоне.
… Шилл Соон остался разочарован, когда обнаружил, что окно его каюты оказалось не со стороны перрона. «Очень жаль», — подумал он и вспомнил, что оно действительно не должно было выходить на перрон. Он снова посмотрел на часы. Два свободных кресла напомнили ему о сокровенном, и нежно оберегаемое памятью чувство всколыхнуло его душу.
Соон тяжело вздохнул и вернул свое кресло на прежнее место. Волнение нарастало. Наверное, пора…
В этот момент раздался легкий щелчок, и дверь каюты отворилась. В дверном проеме стоял старик, который внимательными колючими глазами буквально впился в Шилла Соона, как будто соображая, туда ли он попал. Старик не спешил.
— Дедушка, вы, наверное, ошиблись номером? — не выдержал Шилл Соон.
— Нет, нет, — послышался из коридора девичий голос, — проходите смелее, дедушка. Все правильно. Эта каюта наша.
Старик, опираясь на грубую трость, проковылял несколько шагов вперед, уселся в кресло рядом с Шиллом Сооном и тут же задремал, склонив голову набок.
Молодые Шилл и Марри, словно свежий ветер, ворвались в каюту и теперь устраивались на своих местах.
Шилл Соон будто оцепенел и, не отрывая взгляда от Марри, ощутил, что вокруг стало значительно светлее. Все наполнилось красотой и имеющей конкретную цель настоящей жизнью, хотя Шилл сознавал, насколько это противоречит тому физическому состоянию, в котором они теперь все вместе находятся. Было трудно поверить, что они все собрались в одной каюте.
Молодые о чем-то перешептывались, улыбки не сходили с их лиц, иногда они смеялись, а Шилл Соон по-прежнему не мог отвести взгляд от Марри, любимый образ которой он пронес через всю свою жизнь. И никакой другой Марри Шилл Соон не знал и помнить не мог. Другой ее просто не существовало. Он по-прежнему любил ее, горячо и нежно, страстно и трепетно, всем сердцем, всей душой, всей памятью о ней.