— И зачем же она ходит с огромным пустым чемоданом?
— Не знаю. Наверное, купила по дороге.
— Логично. Что ж, спасибо и на том. Будьте готовы к тому, что вас вызовут в милицию.
Уже распахнув входную дверь, Патриков вдруг обернулся и, кажется, неожиданно даже для себя спросил:
— А не была ли она одета в черный плащ и шляпу?
Вопрос не просто удивил, а буквально поразил поэта.
— Что?! Была?! — не меньше поэта поразился милиционер.
Блоков ничего не ответил, а только тихо кивнул головой, продолжая что-то соображать.
Очередной день начался для Патрикова с неприятного известия: Ермолов перешел в управление. Слухи о его предстоящем повышении ходили по отделению давно, и поговаривали, что он потихоньку сдает дела, но ко всем этим разговорам уже настолько привыкли, что перевод Ермолова казался либо делом очень далеким, либо и вовсе блефом. И вот теперь Ермолов из отдела ушел. А жаль. Патрикову хотелось поделиться с ним своими новыми идеями. Впрочем, УВД не так далеко, да и к экспертам не мешает зайти — очень уж интересно, что это за кровь, которая меняет цвет. Закончив в этот день давнее и уже просроченное дело об ограблении, вечером Николай отправился в управление.
— Вообще-то результаты анализа у нас уже забрали, теперь ведь не ты ведешь это дело, — ответил эксперт Чернин, когда Патриков поинтересовался экспертизой синей крови. — Но удовлетворю твое любопытство — это биомасса.
— Что значит биомасса? Разве это не кровь? — Патриков нахмурился: кажется, начинали сбываться тайные и в значительной степени нелепые подозрения, которые возникали сами собой и которые он изо всех сил старался от себя отгонять.
— Это похоже на кровь, но это не совсем кровь. Там есть еще биовещества, которых в крови не бывает.
— Ну и какие это вещества?
— Ты спрашиваешь так, будто я доктор биологии, — вдруг разозлился эксперт. — Это вещества, на которых какой-нибудь научный работник мог бы сделать докторскую диссертацию, если бы как следует изучал их.
Выйдя из лаборатории, Патриков направился было к Ермолову, но встретил его на лестнице.
— Здравствуй, счастливчик! — поприветствовал оперативника майор.
— В чем это мне так повезло? — удивился Николай.
— От тебя это темное дело ушло, а ко мне снова пришло, — посетовал Ермолов. — Там оно у меня на контроле было, и здесь его снова отдали мне на контроль.
— Значит, я не зря к вам.
— С удовольствием тебя выслушаю, но мне, к сожалению, нужно срочно уехать. Тебе придется долго ждать. Или вот что: чтобы время зря не терять, зайди к своему приятелю по милицейской школе Виктору Комову — наше дело сейчас у него. С ним и побеседуй. Ну, а если останутся какие-то вопросы, зайди попозже ко мне.
Через пару минут Патриков был у Комова.
— А! Братья Стругацкие ко мне пожаловали! — грустно рассмеялся Комов, выходя из-за стола и протягивая приятелю руку.
— Почему братья? — Николай на всякий случай оглянулся на дверь. — Я вроде бы один.
— А пишешь, как оба. Но ты не обижайся — не только ты такой умный. Представляешь, на одной вечеринке знакомый психотерапевт рассказал мне, как пациент поведал ему историю о страшных фантастических типах, которые повылазили из чемодана. Я посмеялся от души, а утром прочел твои писания.
— Ну и что?
— А как ты думаешь? Я добыл данные пациента, разыскал его, записал весь этот бред и подшил к делу. Кажется, мы с тобой будем знамениты.
— Послушай еще одну историю. На этот раз не столько фантастическую, сколько романтическую, — предложил Патриков и рассказал Комову все связанное с его визитом к поэту Блокову.
— Это ближе к реальности, — заинтересовался Комов. — Хотя, если собрать все вместе, то…
— Что собираешься делать? — не дослушал Патриков.
— Не мельтешить. Работать, как по обычному делу. Если начать думать, что преступники толпами вылазят из чемоданов, прячутся в кувшинах, летают по воздуху и творят невесть какие чудеса, то могут просто руки опуститься. Так что буду работать, как обычно. Для начала оповещу всех, кого только можно, чтобы звонили мне срочно, если увидят кого-нибудь в плаще и шляпе или с необычным для человека лицом. Конечно, если они по недомыслию приехали сюда в такой одежде, то наверняка уже замерзли и переоделись. Но все же не следует терять даже самый маленький шанс.
Весь следующий день Патриков занимался материалами одной довольно банальной кражи, совершенной на квартире во время массового гулянья. Сложность ее раскрытия состояла лишь в том, что он никак не мог допросить всех свидетелей. Все это время Николай старался не думать о странном деле, которым теперь занимался Комов, но всякий раз ловил себя на том, что вновь и вновь мысленно возвращается к действующим лицам этой истории. Поздно вечером все по тому же делу о краже он оказался в микрорайоне строителей. Улицы уже опустели. Автобусы ходили плохо, и оперативник решил идти пешком. Редкие прохожие, ежась от холодного ветра, торопились домой. И вдруг что-то настораживающее промелькнуло перед глазами Патрикова. Оперативник вернулся взглядом на только что пересеченную им улицу и увидел быстро удаляющегося прохожего в темной одежде и… в шляпе. Патриков встал как вкопанный. Прохожий, словно почуяв что-то, слегка обернулся, показав восковой профиль, но Николая, кажется, не заметил. «Он!» — чуть не сказал вслух оперативник, и сердце его учащенно забилось. Еще не веря в столь случайную удачу, Патриков нахлобучил шапку и небрежной, но быстрой походкой пошел по другой стороне улицы, стараясь не сильно отставать от знакомого силуэта.
Однако его поджидала еще одна неожиданная встреча. Из двора на противоположной стороне улицы появился Комов и, не скрываясь, поспешил за объектом наблюдения. Патриков пошел ему наперерез. Увидев приятеля, Комов затоптался на месте, вертя головой то в сторону удаляющегося прохожего в шляпе, то в сторону Николая.
— Ты как на него вышел? — спросил Виктор, когда Патриков с ним поравнялся, и вновь зашагал по тротуару.
— Случайно, — ответит тот, едва поспевая за ним. — А ты?
— Один из наших по приметам опознал и позвонил мне. Я как раз на дежурстве сегодня, так что тут недалеко оказалось.
— Не спугнем? — забеспокоился Николай, видя, как сокращается расстояние до прохожего.
— Мы его не то что спугнем, а напугаем до смерти, — разгорячился Комов.
— То есть? — не понял Николай.
— Будем брать! — решительно сказал Комов, убыстряя шаг.
Субъект в черном вышел на проезжую часть улицы и, не оглядываясь, пошел вдоль нее.
— Его нельзя сейчас брать. Он может привести к остальным, — удивленно заметил Патриков.
— Он никуда не ведет. Он делает круги. У этого дьявола глаза на затылке, или он видит спиной. Если сейчас уйдет, дело — труба, ведь у меня нет ничего, кроме фантастических зарисовок.
— Ты что, не веришь мне?!
— Да верю! Верю, только это ничего не проясняет, а даже наоборот — запутывает.
Комов выскочил на дорогу и почти бегом стал догонять прохожего. Патриков с досадой пнул ногой снег и последовал за ним, на ходу расстегивая полушубок, чтобы можно было быстро достать пистолет. У него было скверное предчувствие.
— Гражданин, подождите! — закричал Комов на ходу.
— Зачем? — сипло спросил субъект, не оборачиваясь, и перешел на бег мелкой трусцой, часто подпрыгивая, как на пружинах.
— Мне надо задать вам несколько вопросов, — кричал Виктор, ускоряя движение.
— Задавайте! — согласился тот, переходя на более широкие прыжки.
— Стой! — повелительно выдохнул Комов, пускаясь во весь опор.
Гражданин в шляпе побежал чемпионскими прыжками в длину. Расстояние между ним и преследователями стало заметно увеличиваться.
— Уйдет! — с нотками отчаяния сказал Патриков, стараясь не отставать от приятеля.
Но прыжки беглеца становились все более вялыми, и, наконец, из размашистых, оленьих, они стали совсем куцыми, заячьими.
— Ха! — воспрял Комов и тоном врача, ставящего смертельный диагноз, заключил: — Бегает быстро, но недолго.
В это время сзади послышался нарастающий скрип снега. Оглянувшись, Патриков увидел узкие легкие сани, с запряженными в них массивными и невероятно длинными собаками. Сани напоминали нарты северных народов, однако в этой местности коренные жители на собачьих упряжках не ездят, а в Сургут и вовсе предпочитают добираться более современным транспортом. В довершение ко всему, в нартах сидел человек в противогазе.
«Что за диво!» — подумал Николай, и нехорошее предчувствие вновь овладело им. На большой скорости нарты промчались мимо, и, к ужасу своему, Николай успел заметить, что морды запряженных тварей были скорее лягушачьими, нежели собачьими. А бежали они так быстро, что оперативнику почудилось, будто у каждой из них, по крайней мере, шесть ног. Это так поразило Николая, что он прозевал момент, когда преследуемый, а вслед за ним и Комов, на ходу запрыгнули в нарты.