Труп отвезли в морг, а полиция завела дело, которое без всякого энтузиазма пыталась расследовать пару недель, но так и не добилась успехов. Оно со временем стало похоронена в архиве, как и тело несчастного в безыменной могиле, личность его не смогли установить. А серая коробочка телефона, незамеченная всеми, так и осталась лежать на камнях мостовой, ожидая своего часа.
…………………………………………………………
Спустя 8 лет
Я бежал сквозь дворы, не разбирая дороги, лишь слыша за спиной топот чужих ног и крики догоняющих: «Стой, гад, хуже будет!» В боку начало колоть, воздуха не хватала, но в стороне я увидел проход, в который не раздумывая нырнул. Упершись почти с разбега в кирпичную стену с облезлой штукатуркой слишком высокую, чтобы через неё перелезть, дергаюсь назад в надежде выскочить из тупика, но там уже показались преследователи, запыхавшиеся и разгоряченные. Они перегородили проход, довольно ухмыляясь.
— Ну что, гад, отбегался? — растолкав своих дружков, вперёд вышел Олег, в отличие от своих дружков и меня, он даже не запыхался.
Занятия боксом не прошли даром, да и в спортивном зале он оставался всегда одним из лучших, легко выполняя нормативы, подтягиваясь и даже крутя солнышко под восхищенные охи девчонок.
— Ну и зачем бежал, дурачок? — он старается говорить почти ласково, неторопливо, как кот, идя вперед. Заставляя меня пятиться назад, внутри всё сжалось. В голове лихорадочно крутились мысли в попытках найти спасение, и не находя его позади. Взрослые здесь не появляются, а впереди лишь перегораживают проход дружки Олега, ухмыляясь в ожидании расправы. Кто-то из них даже достал камеру, снимая всё происходящее на телефон.
Я чувствую спиной стену, а Олег, подойдя ко мне ближе, улыбаясь, громко произнёс: «Ты же сам виноват, ну зачем нарушать правило. Крысы, вроде тебя, должны их соблюдать. Какой у нас сегодня день?»
«Тишины», — выдохнул обречённо я. Каждый день для меня Олег с дружками выдумывал новые правила на день и за несоблюдение их несильно избивали после школы, чтобы особо не оставлять синяков, как-то незаметно это превратилась в любимую игру нашего класса и долгих обсуждений, чтобы выдумать на завтра для меня следующее условие.
Сегодня у меня проходил день Тишины: запрет разговаривать с кем-то. Даже одно слово, услышанное кем-то, означала в конце дня очередные побои, получаемые в окружении толпы одноклассников.
«Меня вызвали к доске», — обреченно прошептал я, понимая, что этого не изменить. Страх душил изнутри, лишая сил и заставляя сжиматься в комок.
— Я бы это простил, ведь сегодня у тебя день рождения, если я правильно помню, — Олег, почти склонившись, шептал на ухо. — Но ты произнёс еще одно слово, и этого я простить не могу. Помнишь какое?
Я промолчал, хотя в голове сразу всплыла картинка с событиями утра, когда я сидел за своей партой на перемене, угрюма смотря в окно и считая минуты до начала урока. Когда ко мне подошла Света, самая красивая девочка нашего класса и неожиданно заговорила со мной, я растеряно смотрел на неё и хлопал глазами, а она улыбалась, что-то весело щебеча, от растерянности я даже не разобрал, что она говорила, а затем она неожиданно протянула мне шоколадку в ярко-красной обертке, и я услышал задорное «С Днем Рожденья». И у меня вырвалось невольное «Спасибо». Но как он узнал? Мы же вдвоём находились в классе.
И глядя мне в лицо, Олег довольно ухмыльнулся.
— Это я Светку попросил проверить тебя, как ты соблюдаешь запрет.
Сука, меня затрясло от гнева, забыв о страхе, я с ненавистью посмотрел на ухмыляющуюся, самодовольную харю перед собой, на его дружков ублюдков, стоящих в проходе. Как же я ненавижу вас, мрази, ведь я ничего не сделал вам плохого. Почему же вы все не оставите меня в покое? Ухмыляетесь, скалите зубы, но даже здесь вы толпой против меня одного. Первое время еще пытались драться один на один.
Но я всегда сражался до последнего в драке, глаза покрывались красная пелена. Уже не важно, кто и сколько передо мной, я старался драться, несмотря на удары, и тогда стали бить толпой из пяти-шести человек. Каждый из них выше на голову и весом со шкаф при моих метр шестьдесят, они пинали меня, как мячик, не давая встать под улюлюканье и ухмылки всех остальных.
Некому было помочь, мы жили совсем одни в этом городе с мамой, у которой и без меня хватало проблем на работе, приходя с серым от усталости лицом, она обессилена падала на диван, почти сразу засыпая, глядя на неё, меньше всего хотелось ещё взвалить и собственные неприятности. Оставалось лишь молча терпеть да считать дни до выпускного.