Но одно дело та форма недосказанности, в которой истина вынуждена выступать, а совсем другое — то разделение субъекта, которое этим обстоятельством пользуется, чтобы себя не выдать. Разделение субъекта — это совершенно иное дело. Если там, где он не есть, он мыслит, если там, где он не мыслит, он есть, то оттого, ясное дело, что он есть и там и тут. Я бы сказал даже, что для Spaltungэто определение непригодно. Субъект причастен Реальному в том, что Реальное, по-видимому, невозможно. Используя образ, подвернувшийся мне чисто случайно, можно сказать, что дело с субъектом обстоит точно так же, как с электроном, описываемым одновременно волновой и корпускулярной теориями. Мы вынуждены признать, что один и тот же электрон одновременно проходит через два удаленных друг от друга отверстия. Поэтому то, что мы имеем в виду, говоря о расщеплении, Spaltung, субъекта, представляет собой явление иного порядка по сравнению с тем, в силу чего истину невозможно представить себе иначе, как недосказанной.
Есть нечто важное, что нужно здесь подчеркнуть. В силу самой амбивалентности этой — воспользуемся здесь вновь этим словом, но уже в несколько другом смысле — в силу амбивалентности, не позволяющей представить себе истину иначе, как недосказанной, каждая из формул, в которых записаны наши дискурсы, принимает значения в высшей степени противоположные.
Хорош этот дискурс, или же плох? Я нарочно назвал его университетским, потому что именно университетскийдискурс показывает нам, в чем он может погрешать, но это, к тому же, тот самый дискурс, сама базовая структура которого демонстрирует то, на чем зиждется дискурс современной науки.
S2занимает в нем господствующее место — знание пришло на место веления, заповеди, на то место, что первоначально занимал господин. Но почему именно господствующее означающее оказывается на уровне истины — господствующее означающее, призванное нести повеление господина?
Именно этим обусловлено направление, которое приняла современная наука после некоторых колебаний, заметных еще у Гаусса, например, из записей которого нам известно, что он вплотную подошел к открытиям, сделанным впоследствии Риманом, но так и не решился свои результаты предать огласке. Слишком далеко заходить не стоит — зачем вводить в оборот знание, пусть даже чисто логического порядка, если оно способно поколебать определенные устои?
Ясно, что теперь времена другие. И связано это с прогрессом, с тем поворотом на одну четверть, который предоставляет господство знанию, смещенному со своего исконного места на уровне раба и ставшему чистым знанием господина, знанием, ему целиком подведомственным.
В наше время ни у кого и мысли не придет остановить процесс артикуляции научного дискурса на том основании, что это не приведет к добру. Дело теперь, Бог видит, обстоит именно так. Мы уже проделали путь от молекулярной структуры к расщеплению атома. Кому придет в голову, что можно остановить то, что, опираясь на игру знаков, на отвлеченную от содержания чистую комбинаторику, настоятельно требует поверить теоретические выкладки Реальным и, обнаружив невозможное, сделать его источником невиданного могущества?
Невозможно ослушаться повеления, которое оттуда, с места того, что является истиной науки, исходит — Продолжай! Иди вперед, к новым знаниям!
Именно в силу этого знака, в силу того, что знак господина занимает именно это место, любой вопрос об истине оказывается под спудом, и, в частности, любой вопрос отом, что за ним, знаком S1(заповедью продолжай узнавать, может скрываться, о той тайне, которую знак этот, занимая это место, скрывает, о том, что он, знак, занимающий это место, собой представляет.
В области наук, осмеливающихся именоваться гуманитарными, заповедь продолжай узнавать вызвала на наших глазах немалую суматоху. Здесь, как и во всех прочих моих четвероногих схемах, работает, как всегда, то, что стоит сверху справа — работает для того, чтобы воссияла истина, потому что смысл работы именно в этом. В дискурсе господина это место занимает раб, в дискурсе науки — это а, ученик.
С этим словом можно немножко и поиграть, возможно, это позволило бы взглянуть на вопрос с неожиданной стороны.
В настоящее время он, студент, вынужден продолжать познание в плане физических наук. В плане наук гуманитарных мы наблюдаем, между тем, нечто такое, для чего следовало бы применить новое слово. Я не знаю еще, насколько удачно вот это, но я тем не менее на вскидку, по интуиции его предлагаю — неуч.