Я сразу же заинтересовался тем, какие последствия это будет иметь для психоаналитика и какое место достанется тогда ему. Ибо с тех пор как Фрейд, который хорошо знал, что говорил, назвал эту функцию невозможной — при том, что выполняется она каждый день, — наши представления на сей счет яснее, очевидно, не стали. Но если вы почитаете этот текст повнимательнее, вы увидите, что речь там идет не о функции психоаналитика, а о его бытии.
Что должно произойти для того, чтобы в один прекрасный день анализирующий субъект взялся за то, чтобы им, психоаналитиком, стать? Именно это я и пытался выяснить, когда говорил о психоаналитическом акте. Мой тогдашний семинар — а это был 68-й год — я прервал, не доведя его до конца, чтобы выразить таким образом мою симпатию к тому, что происходило тогда и продолжает — в более мягкой форме — происходить и сейчас. Это движение напоминает мне о сюжете, который я однажды, если мне память не изменяет, придумал для своего покойного ныне хорошего друга Марселя Дюшана — холостяка, который готовит себе шоколад сам. Смотрите, как бы протестующий не стал готовить себе шоколад сам.
Одним словом, пресловутый психоаналитический акт так и остался, можно сказать, под спудом. Вернуться к нему у меня не было времени, тем более что примеры того, к чемуон ведет, у меня под ногами.
Вышел в свет очередной номер Фрейдовских исследований. Я настоятельно рекомендую вам ознакомиться с ним, поскольку без колебаний советую читать даже плохие работы, когда вижу, что им суждено стать бестселлерами. Но в данном случае я советую их прочесть потому, что это тексты очень хорошие. Это не то, что тот маленький гротескный текст с замечаниями о моем стиле, нашедший, естественно, себе место на необитаемых полянах Полании. Это совершенно другое дело. Прочтя их, вы много приобретете.
Помимо статьи того, кто руководит изданием и о котором я, кроме хорошего, ничего сказать не могу, в выпуске имеются материалы, безоговорочно направленные против психоанализа вообще, отрицающие его как учреждение. Есть там один очаровательный, солидный и симпатичный канадец, высказывающий, честно говоря, мысли очень своевременные; есть некто из Парижского института психоанализа, занимающий важный пост в его учебной комиссии и критикующий психоаналитическое учреждение как таковое на основании несовместимости его с тем, чего само существование психоаналитика настоятельно требует, — это настоящее чудо. Я не могу сказать, что под ней подписался бы, поскольку я ее уже подписал, — эти соображения принадлежат мне.
Так или иначе, я на этом не останавливаюсь и высказываю определенное предложение — предложение, основанное на выводах, которые из блестяще описанного здесь безвыходного положения следуют. Можно представить себе маленькое примечание, поясняющее, что нашелся, мол, экстремист, попытавшийся провести предложение, радикально обновляющее смысл всего психоаналитического отбора. Сделать такое примечание желающего, конечно же, не нашлось.
Я вовсе не жалуюсь на самом деле, так как, по мнению самих заинтересованных лиц, протест этот повисает в воздухе и останется без последствий. О том, чтобы в функционировании Института, к которому имеют отношение авторы, могли в результате произойти какие-то изменения, не может быть речи.
2
Реплика: — Я пока так ничего и не понял. Хорошо бы узнать для начала, что такое психоаналитик. По-моему, это что-то наподобие полицейского. Те, кто к нему обращаются, говорят о себе и занимаются только собой.
Реплика: — Раньше были кюре, а теперь, когда это дело больше не проходит, придумали психоаналитиков.
Реплика: — Лакан, мы уже час ждем, что ты займешься тем, на что намекал — критикой психоанализа. Мы оттого и молчим, что это было бы и самокритикой тоже.
Но я психоанализ вовсе не критикую. О том, чтобы критиковать его, речи нет. Вы меня неправильно поняли. Я себя к протестующим не отношу.
Реплика: — Ты сам сказал, что в Венсенне психоаналитиков не готовят, и что это хорошо. Какое-то знание на самом деле нам отпускают, но ты не сказал нам, что оно собой представляет. Если это не знание, как ты говоришь, то что это такое?