- Крис, что случилось? - раздался за моей спиной голос мужа.
Я вздрогнула от неожиданности. У Пушкина был обеспокоенный взгляд, нервно озирался по сторонам. И я догадывалась почему он так нервничает.
- Что ты здесь делаешь?- обеспокоенно спросил Андрей.
- А не догадываешься? - с вызовом спросила я. Сердце бешено колотилось, в глазах неожиданно потемнело.
- Нет, - вполне искренне ответил муж, а усилившаяся боль в пояснице парализовала спину. Я сморщилась от боли, Андрей заметил это, - что с тобой, тебе плохо?
- Есть немного, - отмахнулась я, - ты мне зубы не заговаривай. Я сегодня Регинку встретила и она рассказала мне о твоей большой любви к Жене. Теперь я знаю на КАКОЙ работе ты задерживаешься по вечерам.
- С Женей?-Пушкин сделал вид, что задумался. - С какой Женей?
- Ой, только не надо притворяться, что ты ее не знаешь! Регинка своими глазами видела, как эта мелкая дрянь отсасывала у тебя в машине!
- Крис, ты о чём? Нет у меня никакой Жени, - очень добрым голосом успокаивал меня Андрей.
- А я вас сейчас познакомлю. Может и память у тебя прояснится. Пойдем, - я встала со скамейки.
- Куда?- он, видимо, не понимал меня.
- В гости к твоей школьнице Жени, за которую тебя посадить могут, за совращение малолетних! - я решительно двинулась в сторону Жениного подъезда.
Но я успела сделать ровно три шага. В глазах потемнело, ноги подкосились и я медленно стала оседать на землю. Андрей подхватил меня и взял на руки:
- Дурочка! Ты посмотри до чего себя довела: бледная как мел, тебе в больницу нужно. Нет у меня никаких Жень, я тебя люблю, только ты мне нужна.
Он отнес меня в машину, усадил рядом с собой на переднее сиденье. Отвез в приемный покой роддома.
- Помогите, - причитал муж в приемном отделении, - сознание теряет, бледная вся.
- Документы есть? - строго спросила медсестра.
- Есть. - тихо ответила я. Мой врач в женской консультации строго наказала, чтобы последний месяц беременности я все документы: паспорт, СНИЛС, мед полис и карточку носила с собой, на всякий случай. И я послушно выполняла наказ. Сейчас я была благодарнаа себе за это. Достала файл с бумагами из сумки и протянула медсестре. - Вот.
- ПДР когда? - осведомилась сестра и посадила мена на кушетку.
- Через две недели, - морщась от головной боли прошептала я.
- Давай-ка померием давление, что-то ты мне не нравишься.- медсестра одела на мою руку рукав тонометра.
Цифры показали двести на сто шестьдесят.
- Мать честная! - воскликнула медсестра. - Да как же ты живая ещё!
Меня начало мутить, почувствовала, что меня вот-вот вырвет. Я встала с кушетки чтобы добежать до уборной, но не успела, рвотный фонтан выплеснулся прямо на пол. Я виновато посмотрела на сестру:
- Простите, - жалобно пропищала я.
- Чего простите? - беззлобно ответила медик. - С таким давлением это меньшее из зол, что могло с тобой произойти. Ничего, мы сейчас уберем. А вы, молодой человек, - она обратилась к Андрею, - забирайте её личные вещи, одежду и отправляйтесь домой. До родов ваша супруга отсюда не выйдет.
Меня положили в больницу и запретили вставать. Неделю врачи безуспешно снизить моё кровяное давление. Только собьют до ста сорока, но стоило мне обрадоваться или огорчиться, любая эмоция поднимала столбик давления вверх. В тот же день приехали обеспокоенные мама и папа. Мама высказала недоумение по поводу моих вещей на пороге их квартиры. Я рассказала ей про Женю. Мать сказала, что сама разберется с Андреем. А он-то был шелковым. По три раза в день навещал меня. Даже на УЗИ со мной пошел, несмотря на то, что все предыдущие визиты на это обследование он упрямо пропускал. Да и пол ребёночек скрывал, прятался и не показывал себя. Врачи говорили, что обычно так ведут себя девочки. В стационаре назначили внеочередное УЗИ, чтобы посмотреть как чувствует себя малыш и Пушкин вызвался присутствовать. Он неотрывно смотрел в монитор и подробно пересказывал мне всё, что видит.
- Кулачки сжаты! Кулачки возле личика держит. И губки, губки в трубочку, - как рёбенок восторгался и ерзал на стуле Андрей.
- А знаете пол вашего малыша? - поинтересовался врач, делавший ультразвук.
- Нет! - в один голос сказали мы с мужем.
- Мальчик! - торжественно объявил доктор.
- Мальчик! - повторил Пушкин и расплылся в счастливой улыбке.
- Мальчик, - сказала я и тут же забыла про все свои невзгоды.
Врачи боролись с моим давлением неделю. Я провела наискучнейшую неделю в своей жизни. Заставляли по шесть часов лежать под капельницами. Нельзя вставать, нельзя ходить. Медсестры поставили под кровать утку:
- Захочешь в туалет - зови. Тебе нельзя ходить.
- Ну уж, дудки! Ещё я на утку вашу не ходила! - сопротивлялась я.
- Хочешь жить- будешь.
Но я упрямо ходила в туалет самостоятельно. Пока сестры не видели бегала справлять нужду самостоятельно. Бесполезная утка пылилась под кроватью.
В ту ночь я долго не могла заснуть. Когда же удалось погрузиться в царство Морфея, приснился странный сон. Я летела на метле в небе на метле, как Булгаковская Маргарита. Потом приземлилась на поляне у пруда. Вокруг небольшой поляны стояли тёмные зелёные сосны. В центре поляны был пруд с очень тёмной водой, края которого обрамляла осока и камыши. Вечерело, наступили нелюбимые мною сумерки. Я без стеснения разделась до гола, вокруг не было ни души. Посмотрела на свой выпирающий живот и решила искупаться в пруду. Я погрузилась в тихую темную воду и поплыла. Вечернюю тишину нарушал лишь стрекот кузнечиков и кваканье лягушек. Нырнула и поплыла в центр пруда. Было спокойно и приятно. За время беременности я перестала спать на спине, малыш не давал, начинал сразу судорожно биться и толкаться. А в воде он затих, поэтому я перевернулась и поплыла на спине. Из воды круглым холмиком выпирал живот. Я плыла и любовалась как грузной баржой рассекает воду моё пузико.
- Ква-аа, - рядом с ухом квакнула лягушка и на мой торчащий из воды живот запрыгнула огромная чёрная бородавчатая жаба.
Я взрогнула, испугалась и начала тонуть.
Резко проснулась и почувствовала, как по всему телу разливается адреналин. Ноги и руки била судорога. Снова начала болеть поясница. Так начались мои роды, которые длились двенадцать часов.