В кафе на поминки я не попала. У меня была истерика, когда опускали гроб в могилу, поэтому Андрей усадил в машину и увез домой. Целый месяц пролежала в кровати, никого и ничего не желая видеть. Муж меня не трогал. А после сорока дней пришла мама, когда Андрей был на работе, принесла напольные весы и насильно поставила меня на них.
- Вот, вот! Смотри, до чего ты дошла! - указывала мать на цифру 38 кг. - У тебя уже анорексия. О чем ты думаешь? Надо жить, жить. Максимушку не вернешь уже никак. А ты девка молодая, нарожаешь ещё кучу детишек. В общем, так: или ты берёшь себя в руки, приводишь в порядок свою внешность, или я сама займусь тобой. Ты посмотри, какая девочка красивая была, а теперь в бабайку превратилась. Ты вообще, моешься? От тебя же воняет немытым телом. Да как ещё муж с тобой спит?
- Да отстань ты от меня! - огрызнулась я.
- Не отстану! Не слушаешь меня, мужа, значит, послушаешь.
- Мам, не надо...- взмолилась я.
- Надо!- отрезала мать и ушла.
Вечером вернулся муж, посмотрел на меня с отвращением и заявил:
- Я не на такой курице женился, которую сейчас вижу перед собой. Давай- ка прекращай уже страдать и приводи себя в порядок. И не только себя. Кввртиру тоже в порядок привести не помешало бы. И мне надоело самому себе готовить. Ты ничего не ешь и не готовишь. Это не может продолжаться вечно. Не убираешь, не готовишь, не стираешь, не гладишь. Зачем ты мне такая нужна?
Я молча смотрела на него и думала: сейчас соберу вещи и уйду к родителям, раз я тебе не нужна. Ребёнок умер, а ты даже не страдаешь от этого. Пушкин хлопнул ладонями по своим коленям, сменил свой презрительный тон на загадочно-весёлый:
- Ладно, иди прими душ, приведи себя в порядок и собирайся!
- Куда? - опешила я.
- Узнаешь. Начнем все сначало.
- Я никуда не хочу идти. - разглядывая сердечки на одеяле пробубнила я.
Он слушать не стал, стащил с кровати, впихнул в ванную, включил душ и прямо в одежде поставил под водяной дождь.
- Мойся, вонючка. Сегодня будешь самой красивой. В ресторан с тобой поедем. Пора тебе на люди выйти. Не вечно же ты страдать должна.
Пришлось подчиниться. После горячего душа я почувствовала, что ожила, телу стало легко и приятно.
Муж встретил меня с улыбкой. Усадил за туалетный столик и заставил нанести макияж. Сам выбрал лёгкое шифоновое небесно-голубое платье, которое когда-то так выигрышно сидело на мне, а теперь повисло как на вешалке. Пушкин скривил губы:
- Ими... ну, ничего, я тебя откормлю. Будешь аппетитная как и прежде.
- Может, не надо никуда идти?
- Надо, детка, надо. Мы же с тобой не умерли. Жизнь пподолжается. И да, у меня есть для тебя новость.
- Какая? - его слова меня насторожили.
- Через пару недель к нам приедет мой дядя. Пашка. Мы с ним будем фирму совместную открывать. Поэтому какое-то время он поживет у нас.
- Ты мне не рассказывал про своего дядю Пашу, - я перебирала в памяти все его упоминания родственников.
Отец бросил мать Андрея ещё до его рождения. Мама Лена пыталась с переменным успехом устроить свою личную жизнь, поэтому частенько мой муж жил у деда. Помню душещипательный рассказ, когда он подрос и мать уже родила братика от сожителя, в жизни начался кошмар. Жили в однушке. Младенец ночи напролет плакал и Андрей не высыпался. Спал на уроках в школе, за что неизменно получал двойки. Отчим за отметки нещадно бил. В один из вечеров, одиннадцатилетний мальчик не выдержал, схватил топор и с угрозой сказал: "Ещё раз ты поднимешь на меня руку, я тебя зарублю!". Отчим медленно опустил ремень, с ненавистью, как на оскалившегося волчонка посмотрел на пасынка и повернувшись к матери заявил: "Выбирай: либо он, либо я!" И ушел. Влюбленная женщина выбрала сожителя. Андрей перебрался жить к деду и затаил глубокую обиду на мать. Даже на нашу свадьбу не пригласил. А вот про дядю Пашу не рассказывал ни разу.
- Ещё успею рассказать. Мы с ним у деда вместе росли. Он на 11 лет меня старше. Поехали в ресторан, я там тебе поведаю о нашем с ним детстве. - муж обнял меня за плечи и нежно поцеловал.