Глава 12. Часть 3.
Отвергнутый Александр Григориевич обиду хранил не долго. Уже на третий день после того, как я его "отшила" пришел обедать в наш ресторан со своим приятелем. В мою сторону принципиально не смотрел, но стоило мне отвернуться, как его взгляд устремлялся на меня. Я же, в свою очередь наблюдала его слежку за мной в зеркале за барной стойкой. Такая игра в кошки-мышки меня забавляла. Он обедать у нас каждый день именно в мою смену. Во время работы моей сменщицы не появлялся, я узнавала. А потом случилась в нашем ресторане азиатской кухни маленькая катастрофа.
Это случилось в воскресенье ровно в полдень. В зале пусто, все посетители ещё отсыпаются после бурно проведённой пятницо-субботы. Единственный кто пришел обедать был, как не трудно догадаться, Александр Григорьевич. Повара поспешили приготовить заказ, а я, чтоб не смущать нашего дорого гостя, удалилась в кабинет управляющего.
Азиаты народ экономный. Экономят на всем, чем можно, включая технику безопасности. На кухне стояли, преимущественно, электрические плиты и духовые шкафы. Но была и одна старенькая газовая, которую присоединили к газовому балону. Меняли балон, по мере надобности, сами повара. Александр Григорьевич, как хозяин здания, часто предупреждал нашего хозяина Ли о том, что эту старую плиту нужно сменить:
- Ли, да купи ты уже новую плиту! Выкинь эту рухлядь. Не дай Бог, что-нибудь случится.
- Не волнуйся, Александр, - со свойственным жестким акцентом, словно звуки в гору взбираются по крутым ступенькам, отвечал Ли, - ничего не случится. Ещё ни разу ничего не случалось. Не переживай.
И новая плита так и не покупалась. Повара бесстрашно готовили на старой.
Я помню, сижу в кабинете, пасьянс раскладываю, а мысли все вокруг Александра Григорьевича вьются, не отпускают. Хочу, чтоб поскорее поел и ушел, от греха подальше. Пока он в зале, я из кабинета и носа не покажу. Где-то за дверью раздается громкий хлопок, и страшный гул. Визжат официантки и ещё громче посудомойщица. Бросаю компьютер и выбегаю за дверь. Передо мной распахнута дверь на кухню. Кухня вся в огне, горит плита. Та самая старая, неисправная плита. Повара в панике выбегают из кухни в открытую дверь. Сквозь дым вижу открытую дверь в зал. Мне нужно туда, но проход отрезан огнём. Повара убежали через чёрный ход на улицу. Не паникую, решаю, что мой долг бежать на первый этаж к охраннику и взять у него огнетушитель. В нашем ресторане, в целях экономии, такой роскоши нет.
Вспоминая ту ситуацию, задаюсь вопросом: почему я не побежала вслед за поварами на улицу через далёкий запасной выход? Оббежав вокруг торгового центра я могла добраться до охранника с огнетушителем. Но в тот момент, я решила, что через зал будет гораздо быстрее. Заодно смогу убедиться, что никто не пострадал. У кухни в зал есть два выхода. Первый был загорожен огнем, а второй через открытую смежную стену-перегородку, принадлежал посудомойщице. Именно туда официанты приносили использованную посуду и забирали чистую. Та часть кунхни не была охвачена огнем и я устремилась туда. Меня оглушил гул, который образовывал открыто горящий газ. Вентель балона никто не успел перекрыть. Все разбежались в панике. Я добежала до двери, взялась за ручку и что-то заставило меня повернуться в сторону горящей плиты. В этот момент раздался новый взрыв. Ударной волной меня вместе с дверной ручкой и самой дверью отбросило в противоположную стену. Ударилась головой, но не очень больно. Видимо, в момент взрыва я вскрикнула, или завизжала, не помню. Помню только себя, сидящую на полу, плотно прижатой к стене из прохладного, не успевшего нагреться плжаром кипенно белого кафеля, а надо мной возвышается оторванная взрывом дешевая картонная дверь. Дверную ручку держу в руках. Непонимающе разглядываю золотистую круглую ручку и размышляю как вставить её обратно. Но дверь неожиданно стала подниматься надо мной и уходить в сторону. Всё как в замедленой киносъемке. Дверь отлетает в сторону, а вместо неё появляется Александр Григориевич. Он стоит надо мной, берет за руку, тянет на себя. Не могу встать. Берёт меня на руки и выносит из опасной кухни. Наконец, оказываюсь в зале, куда так отчаянно стремилась. Мимо пробегает охранник с огнетушителям. Александр Григорьевич держит меня на руках и внимательно разглядывает. Отвожу взгляд и вижу бармена в рубашке, левая сторона которой превратилась в лохмотья, официантку Олесю, правую сторону её некогда пышной, как у негритянки, прически опалило огнем. Длина волос теперь не больше двух сантиметров. Посудомойщица заливает левую свою кисть пантенолом. Паники нет. Всех охватило шоковое состояние, благодаря которому, все спокойны но с выпученными глазами-блюдцами. Пожар быстро потушили и перекрыли газовый балон. Те, кто не пострадал, открывают окна настежь.
- Как ты себя чувствуешь? - слышу тихий голос Александра Григорьевича над ухом. Такой нежной интонации мне ещё не доводилось от него слышать.
- Да, вроде, нормально, торможу только немного...
- У тебя кровь на виске, - внимательно осматривает мой лоб.
Трогаю висок, на который смотрел мой спаситель. Боли не чувствую, но под пальцами влажно. Нащупываю небольшую ранку, которая немного саднит при прикосновении. Морщусь:
- Это просто царапина, Александр Григорьевич.
- Нужно её осмотреть и обработать. Я отнесу тебя в свой кабинет, там аптечка есть.