Один за другим незнакомые голоса приветствуют меня, перечисляют требования к соискателю и прощаются. Приветствуют и прощаются.
Я набираю номер, нажимаю зелёную кнопку, задаю вопросы и отвечаю на них… Прощаюсь, и снова набираю номер… Меняются только цифры, а голоса сплетаются в одно безликое и бесполое лицо в моём воображении.
Темнота пробирается в комнату, когда пять из десяти листов газеты покрываются карандашными крестиками. Прошел весь день! Но я никуда не подхожу!
Взглянув на экран мобильника, замираю и оглядываюсь по сторонам. Уже пора идти и забирать Луку.
Отложив газету, прохожу в маленький закуток, называемый кухней и, открыв кран, мою серые от газетных страниц пальцы. На холодильнике лежит купленная вчера половина хлебной булки. Ещё у нас есть пакет молока и упаковка лапши.
На ужин и завтрак этого должно хватить.
На улице холодно и мерзко. Не отрывая глаз от асфальта, я шагаю, крепко сжимая руку сына. Лука весело тараторит что-то о звёздах и луне – похоже, в саду сегодня были новые, интересные занятия. Второй рукой, перебираю оставшуюся в кармане мелочь. На ощупь, там около пятидесяти. Вчера было больше, но мы купили хлеб и молоко, теперь оставшаяся монеты – наши последние средства.
Сын говорит быстро, но я погружена в тяжёлые мысли настолько, что с трудом улавливаю смысл его слов.
Наступая в лужи, мы шагаем в сторону нашего места обитания. Луке нравится, что я не заставляю его обходить лужи, а разрешаю топать прямо по ним, наслаждаясь разлетающимся во все стороны брызгами. А я наступаю в серую воду тяжело и озлобленно, представляя, что опускаю ботинок на лицо города.
Придя домой я переодеваюсь, беру свои мокрые от дождя джинсы, комбинезон сына и, выйдя из комнаты, иду до конца длинного коридора, в ванную комнату, где можно всё это постирать.
Путь до ванной и обратно каждый раз заставляет съеживаться. Со всех сторон на меня смотрят обшарпанные стены, грязные потолки с паутиной и исписанные ругательствами соседские двери. Этот коридор ужасно длинный…
Ванна и туалет совмещенные, в маленьком помещении не развернуться. Но, к моей радости, на вбитых в стену гвоздях висят несколько тазов, а у раковины лежит кусок хозяйственного мыла, наверное, кто-то забыл.
Пока мои руки повторяют монотонные движения, мысли продолжают работать в одном направлении – как найти работу? Кажется, что сегодня я безуспешно обзвонила миллион вакансий, хотя, на самом деле не больше сотни. Интересно, для нашего городка это много или мало?
В тот момент, когда я только взяла газету, она казалась спасением, но...
Выжав постиранную одежду, закидываю её на руку.
А со дня на день хозяйка комнаты явится за деньгами.
Завтра пойду искать работу в округе. В этом районе есть магазины и парикмахерские, может быть, куда-то требуется уборщица.
Погрузившись в мысли, я выхожу из ванной и, неожиданно, врезаюсь в тощую и голую мужскую грудь.
Едва удержав вещи, поднимаю глаза вверх и вижу перед собой худое и бледное лицо соседа снизу.
Вчерашний страх вспыхивает с новой силой.
Вскрикнув, отшатываюсь назад. Одежда чуть не падает на пол. Что он делает здесь?! Что ему нужно?! Он пришёл за мной?!
– А-а-й! Что визжишь-то?! – сморщившись, сосед прикрывает уши руками и долю секунды смотрит так, словно пытается вспомнить, где видел меня прежде.
Вытянувшись как струна, я стою, не шевелясь, и решаю: уже пора броситься бежать или ещё нет?
Но что-то не так. Сегодня, мужчина большее похож на человека. Его кожа выглядит не такой бледной, а глаза не кажутся безумными, хотя стоит он босиком на грязном полу и одет в одни спортивные штаны.
Что он забыл на этом этаже?
– У вас есть свой туалет, на первом, – сухо говорю я, и, обхожу его, стараясь не выдать напряжения.
– Там не убрано и воняет, – отвечает сосед, – а ты это… Постой!
Обернувшись, я встречаюсь с ним глазами.
– Эта птица вчера, она же твоя? – спрашивает он почти вежливо.
«Наркоман? Алкоголик? Психопат?» – проносится в голове.
– Нет, конечно!
Что за глупый вопрос, как уличный ворон может быть мои?
Хмыкнув, сосед, задумавшись, облокачивается о стену.
– Знаешь. Ты какая-то странная… – говорит он спокойно, и, шагнув в дверной проём, исчезает в ванной.
«Странная» – повторяю про себя и облегчённо вздыхаю.
Может быть, всё не так уж и страшно, как мне показалось вчера. Просто сумасшедший человек. Ничего особенного.
В комнате, Лука уже приоткрыл окно и, натянув свитер, забрался под одеяло.
Поежившись от холода, размещаю вещи на бельевой верёвке в кухне, быстро умываю лицо, чищу зубы и, тоже ныряю под одеяло, к сыну.