глава 10
Первое что я замечаю, пока он закрывает дверь оставив девушку по ту сторону, это большой стол посередине просторного и мрачного кабинета. Стол заставленный блюдами с сырной и мясной нарезкой, разными салатами, мясными блюдами, маленькими бутербродами на длинных деревянных палочках, подносами с диковинными фруктами и бутылками разных напитков.
Мозг отключается, а желудок пронзает боль. Только через несколько секунд, придя в себя, я замечаю мужчину, сидящего в кресле, во главе стола и внимательно разглядывающего меня.
Весь кабинет освещён в отличие от предыдущих мест, но даже свет не делает его уютным. Вокруг стола стоят ещё несколько кресел, вдоль стен расположились элегантные деревянные шкафы, наполненные книгами. На бардовых обоях висят картины в золотистых рамках с изображениями полураздетых женщин с оружием в руках, под ногами лежит большой ковёр с высоким ворсом. Музыка здесь практически не слышна. Как и везде, в этом кабинете нет ни одного окна, но, несмотря на это очень свежо.
Мужчина за столом выглядит старше, чем мой новый знакомый – Шнырь. Его волосы короткие и седые, лицо серьезное и непроницаемое, шея и руки покрыты морщинами, на пальцах надеты огромные золотые перстни, а рукава чёрной, атласной рубашки закатаны до локтей.
– Добрый вечер Борис. – Шнырь здоровается, слегка поклонившись.
Мужчина за столом поджимает губы и не отводит от меня глаз.
Я тоже коротко киваю.
– Шнырь, ты же знаешь, у меня обед. – Закинув ногу на ногу, он откидывается на спинку кресла.
– Извините, не рассчитал время, – Шнырь начинает топтаться на месте и тараторить: - Тут просто, вот… Кандидатура, идеальная...
– Ну что ж, раз идеальная, значит, будем знакомиться, – легко улыбнувшись, мужчина жестом приглашает нас присесть в кресла за его стол.
Приближаюсь к столу.
Аромат еды усиливается. Голова начинает кружиться. В глазах темнеет. Голод становится невыносимым.
Усаживаясь, я проглатываю слюну.
– Говори. – Приказывает Борис, обращаясь к Шнырю.
– Молодая, одинокая. Ни родителей, ни родственников, ни мужа. Раньше жила у тётки, недавно тётка умерла. Денег совсем нет, нечем платить за жилье. Не на что есть. В начале недели уволили из бутика на Красном, несколько дней ищет работу, образования нет. Не берут. Сегодня пыталась устроиться уборщицей, но пока не по тем местам ходила, я вовремя перехватил…
Что?!
У меня открывается рот!
Выпучив глаза, поворачиваюсь к бездомному, сидящему в кресле рядом. Он что, следил за мной?! Он следил за мной долгое время?! А сегодня, просто поймал момент?!..
– Отлично. Хорошо поработал, – сухо говорит Борис. – Как тебя зовут красавица?
Снова взглянув на мужчину во главе стола, я читаю в его взгляде новый, ещё не понятный мне интерес.
– Инга, – отвечаю, как будто чужим голосом.
– Инга, значит… – Подавшись вперед, Борис всматривается в моё лицо. – Холодная, зимняя… – задумчиво говорит он, – Значит, ты почти в отчаянии, верно?
– Хотела хлеб украсть, – скрестив руки на груди говорит Шнырь.
Брови Бориса поднимаются вверх.
– Украсть?! Хлеб?! – Удивленно восклицает он и тонкие губы изгибаются в улыбке. – Красавица, так ты голодна! Угощайся!
Я нервно сглатываю.
Отказываться нет ни смысла, ни сил. От взгляда на стол, заставленный едой, у меня разбегаются глаза. Прекрасный запах дурманит разум. Беру первое, до чего дотягиваюсь – толстый кусок ветчины из тарелки с нарезкой.
– Налить вина? – Улыбаясь, спрашивает Борис.
Я качаю головой.
Зубы вонзаются в сочное мясо с такой силой, словно я не ела полжизни. Желудок начинает урчать так, что, похоже, это слышат все. Соленый вкус растворяется на языке, и я беру ещё один кусок ветчины не в силах думать ни о чём кроме еды. Затем пласт сыра, затем фаршированное яйцо, несколько маленьких бутербродов… И только потом нахожу в себе силы остановиться.
Борис, не отводя глаз, наблюдает за мной.
– У тебя не простая жизнь, да? – спрашивает он, когда я проглатываю бутерброд.
– Мне очень нужна работа. – Отвечаю, выпрямившись в кресле и немного придя в себя.
– Не простая жизнь – не простая работа… – говорит он загадочно.
– Я готова. Не боюсь трудностей.
– А сколько тебе лет? – спрашивает он, продолжая улыбаться.
– Двадцать пять.
– Ну да… Возраст подходящий. Пора начинать зарабатывать.
Я не отвожу взгляд от Бориса, давая понять, что рассмотрю все предложения, которые он может сделать.