- Лекс, а что если её разрезать? Давай посмотрим, что у неё внутри. Интересно же!
Но невидимый друг ничего не ответил, Лекс никогда не участвовал в убийствах, стараясь держаться от кровавого зрелища подальше. И давно уже перестал отговаривать, понимал, что все его разговоры о нравственности и любви ко всему живому никогда не будут услышаны и осмыслены.
Саша приобретал значительно больше, чем Лекс ему мог предложить взамен. Слишком долго тот не имел того, что обычные люди даже не ценят. Ставки были высоки - на горизонте забрезжила другая жизнь, о которой Саша никогда не переставал мечтать, ни в раннем детстве, ни сейчас.
- Ну, и не смотри. Так и не узнаешь никогда, что она прячет. Я тебе точно не расскажу, можешь даже не упрашивать, - с обидой в голосе пробурчал Саша и провел остриём ножа по животу, умело рассекая кожу, словно колбасу на бутерброд нарезал.
- Вау!! Очуметь! Ёпт, я никогда раньше такого... Лекс! Ты не представляешь себе, чё я сейчас вижу и чувствую!
Результат несказанно удивил Сашу - он любовался всеми цветами радуги раза в три дольше, чем прежде. После этого случая он начал всегда расчленять рептилий и земноводных в поисках целительного средства, дарующего противоядие от безысходной серости. С каждым днём новое увлечение всё сильнее его затягивало. Не замечая ничего вокруг, Саша мог часами ковыряться ножиком в трупах, рассматривая в подробностях строение органов жертв. Теперь он уже думал об этом постоянно: и дома, и на тренировках, порою даже во сне. Планировал детали, готовился и фантазировал, представляя себе подробности убийства.
Отец частенько заставал его дома за просмотром документальных фильмов про животных. Саша и в библиотеку записался, где штудировал учебники по зоологии со свойственной ему педантичной скрупулёзностью и дотошностью, помечая и зарисовывая в отдельную тетрадку самое важное и захватывающее.
Но нездоровый интерес и странное поведение ребёнка никого не настораживали - учителя списывали это на естественную детскую любознательность и стремление к познанию окружающего мира.
Они даже посоветовали поискать информацию на просторах интернета, где Саша с лёгкостью мог бы отыскать материал для вдохновения, но, на счастье бедных жертв, пока у него не было ни смартфона, ни компьютера. Отец считал, что Саше ещё рано засорять свой мозг.
Да чего там, даже Лекс надеялся на то, что это хобби перерастёт во что-то более позитивное и Саша в будущем станет отличным ветеринарным врачом.
К концу июля Саша осознал, что ему уже недостаточно общества гадов и настало время расширять круг знакомств.
"Вот ведь хрень! Радостное настроение исчезает всё быстрее, ощущения становятся всё бледнее, а сил и времени для достижения результата приходится вкладывать всё больше. Такими темпами я скоро снова буду жить в сером мире лживой реальности. Ещё и лето заканчивается. Где я буду брать расходный материал, его и сейчас нелегко найти. А рыба мне уже надоела до чёртиков!".
Саша жутко переживал по этому поводу, будто кошки на душе скребли, но он никак не мог переступить грань, за которой стираются моральные нормы. Он тут же видел перед собой покойную мать, которая с самого детства вдалбливала ему в голову: "Животных мучить нельзя!", а доверие к ней по-прежнему не угасло, даже спустя годы.
И, может быть, ничего бы и не случилось, если бы в один из дней Саша не увидел по новостям сюжет из датского зоопарка, где на глазах у тысяч детей расчленили состарившегося африканского хищника.
Ребятишек не старше десяти лет собрали в кружочек перед операционным столом, и, как на скотобойне, препарировали перед ними тушу громадного лохматого льва. Улыбчивый хирург по имени Ганс в окровавленном фартуке мясника орудовал скальпелем и вынимал из тела зверя органы, комментируя происходящее и подробно объясняя строение каждого:
- С печенью мы закончили, перейдём к следующему органу! Вот кольца кишок, - гнусавил рыжебородый, перебирая их в воздухе руками, словно пружинку Слинки. - Знаете, зачем льву кишечник? Да, всё верно. Он серовато-розового цвета, на ощупь гладкий и нежный, как попка младенца, - загоготал над своей шуткой Ганс и тут же добавил: - Есть среди вас смелые? Вы сами можете подойти и потрогать! А это сердце, у него очень важная функция...
Некоторые малыши закрывали носы, морщились, ненадолго зажмуривались, но всё равно продолжали заворожённо следить за кровавым мероприятием под одобрительные хлопки родителей по плечу.
Увиденное зрелище произвело на него такое неизгладимое впечатление, что этой ночью он долго не мог уснуть. Он никак не мог разобраться и объяснить себе - почему? Ворочался и думал, думал...
"Почему взрослым позволено всё, а нам досталось лишь соблюдать их запреты, втискиваясь в кем-то придуманные рамки - хочу я или не хочу, а уже всё кем-то решено без меня. Не понимаю, кто вообще им дал это право решать, что такое "хорошо", а что такое "плохо". Чёрт! Почему одних можно убивать, а других нельзя? А нужно ли следовать запретам тех, кто давно покоится в земле? Или их запреты уже не работают? Почему...?".
Уже под утро, в полудрёме, когда мысли наполнились едким дымом, трупами обгоревших муравьёв, требухой льва и звуками земли, падающей на крышку гроба, в голове будто закоротило. Саша вскочил с кровати, хотел закричать, но вместо этого истерически рассмеялся, не понимая до конца причины безумного веселья.
- Да... Да! Да-да! Да-да-да! - с остекленевшими глазами тараторил он, будто автомат на стрельбище с бесконечным рожком патронов.
Зато сидевший на подоконнике Лекс уже осознал случившееся, и его лицо с каждой секундой становилось всё мрачней и мрачней, словно окаменевшее за окном небо.