— Так-то так, да не совсем…
— Я — поверенный. И орать на каждом углу, кто ты такой, уважаемый Шкавич, не намерен. Но не желаешь — могу поискать кого посговорчивее.
— Эх… — с видом потерпевшего вздохнул наёмник. — А денег-то сколько положите?
— А сколько надо?
— Много!
— Много — не дам!
В общем, поторговались немного, ну и нанял я именно Шкавича. Понятно, что у него отряд, но это уже его дело. Подписали ряд (в двух экземплярах), я наёмника осыпал деньгами, и направились мы с Младом из Привратного.
— Хм, господин, у меня есть вопрос, — по дороге поинтересовался дворецкий.
— М-м-м?
— Этот Шустрый — калека.
— Я понял. Можешь сообщить, если будем работать с Привратным. Тебе в таком случае здесь бывать придётся. А можешь нет. Дело в том, Млад, что этот управляющий — управляет теми же прознатчиками. И тайны в том, что Медвежье Товарищество делает железные руки-ноги — никакой. Либо денег нет ни черта, либо слепоглхонемой этот Шустрый, либо копит. Так что сам смотри, я говорить ему смысла не вижу.
Добрались до Услуги, где Грошен с ходу озадачил моё почтенство: в приёмной меня ожидают, уже не менее часа, два владетеля.
— Уважаемый воевода Серпент, ваше почтенство. И, если я не ошибаюсь, уважаемый Рейнар — в возрасте, имени не назову.
— Вместе пришли?
— Раздельно, но почти в одно время, к вам, Михайло Потапыч.
— Да понятно, что если бы в Счёты, то в другую дверь бы щемились. Ладно, пойду узнавать, что этим деятелям понадобилось, — риторически оповестил я округу и потопал в приёмную.
23. Между львом и лисом
В приёмной мои стратегические запасы водки уничтожали два решительно жутких типов. Решительно жутко мне знакомых: не к водке помянутый Серпент, змеюк подколодный. И сам Бач Рейнар, главный в рыжем семействе по городу Золотой. Морды знакомые, заслуженные, вызывающие искренние опасения: каждую из них я бы не против увидеть, поговорить, почерпнуть из беседы информацию и даже взяться за дело, если предложат. С Серпентом даже не против «встретится семьями», а Бач, в принципе, довольно полезен в моих теоретических матримониальных планах… Но эти два деятеля сидели в моей приёмной. С широкими лыбами уничтожали мою водку и щурились друг на друга: Серпент, как и положено — змейски. А Бач, соответственно, лисьи.
Всё это, конечно, жутко. Но это МОЙ кабинет, чёрт возьми! И вообще, среди трёх жутких типов в приёмной Медвежьей Услуги моему почтенство положенно быть самым жутким: это моя территория, как-никак. Так что оскалился я в медвежьем оскале, вылупился на посетителей, приветливо помахал лапой и ласково прорычал:
— Приветствую, уважаемые. Вы нуждаетесь в Медвежьей Услуге? Так я вам могу её оказать, — с этими словами я плюхнулся в кресло и вызверился на посетителей.
А эти типы уставились на меня. И ещё друг на друга зыркали, обмениваясь жестами и кивками — типа кто говорить будет. Победил Змеюк — апеллировал к «дружбе», на что Лисяра, слегка сморщившись, кивнул.
— Здрав будь, Михайло, — велеречиво начал Серпент.
— Не дождётесь! — отрезал я. — И тебе здоровья побольше, воевода. Что за дело-то?
— Корифейство желает нанять тебя, как поверенного, Потапыч, — озвучил он.
При этом Рейнар мимикой и жестами показал, что Рейнары вот тоже со страшной силой нуждаются в таком замечательном поверенном. Что занятно, из жестов следовало что именно «поверенном», а не видоме.
Но самое забавное — формулировка Серпента. Змеюк, зараза такой, умный и изворотливый и в словах не ошибается. Разве что «ошибается» намеренно, но на моей памяти вне зависимости от критичности ситуации всегда контролировал беседу и слова. Так вот, раньше этот деятель формулировал: «Корифею». «Корифейство» он в речи практически не использовал, разве что там, где без этого не обойтись. Что, с точки зрения традиций Зиманды и верно: социальные структуры и связи строились на личной преданности и личной отвественности, никаких «патриотизмов» и прочего, позволяющего использовать лопухов бесплатно, для защиты своих интересов, ещё не сформировалось. Только прямой… ну фактически договор между людьми, с правами-обязанностями сторон. Понятно, что Корифейство пыталось себя позиционировать как государство, сформировать в той же Академии преданность именно как к структуре, но до бесплатной рабочей силы и боевых рабов по призыву ещё не доросло. А, возможно, не дорастет: сословная структура и «двухпозиционная» природа магов не очень этому способствуют.
А сейчас — даже тоном выделил «Корифейство». И не столько как «структуру», нет. А именно «Лидари», если разобраться, а не Корифей. Не было бы Рейнара — явно бы сказал «прямым текстом», а сейчас этак намекнул. Все всё поняли, но приличия соблюдены. И чертовски интересно, что в корифейском палисаднике происходило. Похоже, мои предположения про имеемого всеми Лидари, под протестующее блеяние, во все дыхательные и пихательные Корифея — факт. И в государственный аппарат, по результатам этого козлоложества, внесены некие структурные изменения, либо не гласные, либо гласные. И мне очень хочется потрясти змеюка, вытрясти из него «в каком формате государства мы сейчас стали жить» — очень и очень хочется, но несвоевременно.
При этом, довольно занятный момент: требуется именно «поверенный», что как бы довольно нетипично именно для «Корифейства». Если бы какая-нибудь управа или служба — то да, их представлять в корифейском суде действительно нужно, да я этим и занимался. Но именно «Корифейство», пусть и как «Лидари в целом» — звучит как-то странно.
Это не говоря о том, что Бач «тонко» намекал, что Рейнарам я тоже нужен.
— Уважаемый Бач, а не по тому же делу вы навестили меня? — уточнил я.
— Ваша проницательность, почтенный, вас не подвела, — ощерился в лисьей ухмылке лисяра.
А это если не «жопа», то её очертания. По сути, лисы и львы (посредством подколодного, но тут понятно что он не инициатор, а непричастный передаст) ставят меня в крайне неприятную позу. Позу необходимости выбора между Рейнарами и Корифейством. Вариант крайне херовый: не любить (обоснованно) козлиную корифейскую персону — это одно. А выступать в качестве оппозиции государству и государствообразующему роду Лидари… Нет, вообще — в этом что-то есть, может, и интересное. Только для такой позиции надо минимум сотню Потапычей, причём сильных, полноценных видомов каждый. И куча материальных благ и прочих ресурсов, путь не в сто, но в двадцать-тридцать раз больше, чем у меня есть. Но этого нет, так что фрондировать против Корифейства и Лидари прямо (а сторона Рейнаров в данной ситуации — именно «фронда» по отношению к Корифкйству) мне не стоит. А то потерпевшим можно стать, если вообще не жертвой.
При этом: моя, на минуточку, личная жизнь немножко связана с Рейнарами. Точнее, планы на эту совместную жизнь с приятной во всех смыслах и со всех сторон женщиной. И ссориться с этими рыжими мне также не стоит, потому что меня могут со сватовством послать прямо, а могут зарядить такой ценник выкупа, что я сдохну смертью дряхлых трудоголиков раньше, чем соберу нужную сумму.
Хотя-а-а… Призадумался я на несколько секунд и оскалился этим деятелям широко и радостно.
— Вот если бы, уважаемые, вы пришли раздельно, то я бы стал поверенным кого-то из вас, — начал я радостно. — Но вы пришли вместе. Так что поверенным ни уважаемых Лидари, — назвал я вещи своими именами, — ни уважаемых Рейнар я быть не смогу.
— То есть вы нам отказываете? — даже слегка морфировал, вытянувшись рыжим рылом, Бач.
— Конечно… нет, не отказываю. Просто вариант, в котором я становлюсь поверенным одной из сторон — оскорбителен и вам, и мне, — сделал я морду постную и оскорблённую, а Серпент через секунду шипяще захихикал — понял, подколодный.
— Аукцион, уважаемый, — пояснил он вопросительно щурившемуся Бачу. — Михайло Потапыч не желает обозначать позицию…
— Не желает иметь позицию в данном положении. Мне и в сторонке комфортно, — уточнил я.
— И, как нанимаемый поверенный, сводит весь выбор к простому денежному вопросу, — фыркнул лис. — Умно, почтенный.