«Не совсем так, шебуршень», — деловито уточнил Потап. — «Эти кошачьи дети — на присутствие друг друга завязаны, похоже. Пока этот котёнок драный», — послал он образ потенциального клиента, — «жил с ними — родные. А как его в этот Золотой послали — просто забыли, что родной. Заслуживающее пинка отношение», — осуждающе заключил топтыгин.
— Сапогом метнуть в кошака тоже можно, — припомнил я классику, под одобрительное ворчание Потапа.
В общем, выходила у моего потенциального клиента такая хренотень (хотя многое недоговаривал, но просчитывалось на раз-два): Фикосолы, получив особняк, скинули на Абинита (хоть представился, наконец) этот заброшенный особняк. И перекрыли и без того не слишком щедрое финансирование представителя рода, в стиле «денег нет, но вы держитесь». Что, вроде как, неплохо: у моего клиента предубеждений против «сдачи в аренду» не было, так что его финансовое благосостояние и уровень жизни должны были бы подрасти… Вот только особняк — заброшенный. Тыркнулся Абинит к жрецам Пантеона, причём морду скорчил и за сердце этот тип хватался, даже когда рассказывал. Что мной, знающим аппетиты жрецов, понимаемо. То есть «за посмотреть» эти жадины выкатили ценник, в несколько раз превышающий все средства Абинита. Которые этот тип, в размере сорока трёх авров и шести аргентов сулил мне за «решение проблемы». Кстати, то, что он эти средства озвучил так — ни черта не показатель «бедственного положения», сам себе напомнил я. От кошака таращит Шутом, так что может лицедеить с полпинка, назвав такую «окончательную сумму» чтоб пробить на жалость (щаз-з-з!) или чтоб я умерил свой медвежий аппетит. Но это он зря — сумма-то вполне приличная, а Потапыч — не пантеонный жрец, с религиозной установкой «раздевать до исподнего».
Так вот, после поучительной беседы с жрецами Пантеона Абинит Фикосол заявился на территорию своего нового имущества.
— Порушено всё, почтенный, — вздохнул он, — но не совсем, чтобы сильно. Так что арендаторов-то найти, за небольшую мзду, но рукастых, чтобы подновили да переделали — можно.
— А чего не нашёл, уважаемый? — резонно уточнил я.
— Так проверить сам решил, коли жрецы столь жадны. Всё же не тварь я дрожащая, а владетель! — приосанился он, но тут же сдулся.
— Морду набили? — уточнил я.
— Если бы морду… не желаю говорить, почтенный!
В общем, нави в особняке не обнаружилось. С навью этот тип справился бы, если бы она была не запредельно лютая — не самый слабый владетель-оборотень. Но нави не было, и Абинит полез в мир мёртвых. И что там случилось, учитывая зверооблик и неосознанность большинства владетелей — он не в курсе. Но в яви пришёл в себя в полуверсте от особняка, усталый, с повреждениями средней тяжести организма «не спрашивайте куда, почтенный!»
— Оттрахали его там несексуально, что ли? — мысленно хмыкнул я.
«Могли», — экспертно ответил Потап. — «Не 'сексу-а-а-ально», — насмешливо протянул он, — «а по праву силы. Это у вас, людишек, глупости всякие. А нормальные звери трахают чтобы потомство иметь и власть показать».
— И для удовольствия.
«И это — тоже, но это не так и важно».
Впрочем, момент с разницей мальчика и девочки и клиента, его пихательных отверстий и несексуального насилия — непринципиален. А я — не депутат, чтобы до нави докапываться из-за сексуальных предпочтений. Важно то, что в нави есть угроза, предположительно, навка достаточно большой силы, хотя…
«Навка бы сожрала или подрала, а не оттрахала».
— Ну так «оттрахала» — это, скажем так, предположение. Хотя, может, и не навка, а, например, владетель, — дошло до меня. — Какой-нибудь шутник озабоченный, или тот же Шкавич, обиженный судебным решением.
«Или навка закогтила этого драного кошака за какое-нибудь место, он завизжал, вырвался и убежал. И стал драным», — логично предположил топтыгин. — «А теперь не говорит, потому что драное место — неудобное, хр-хр-хр!» — смешливо захрюкал искромётно остроумный тотемный дух.
В общем, в особняке водится какая-то пакость. Жрецы, к которым обратился раненый в неудобное, резво взвинтили ценник до половины стоимости особняка. Более того уведомили, что раз Абинит — владетель, а особняк — его владение, то ответственность за всякое потустороннее, вылезшее с его территории, на нём. Или пусть платит «скромным» служителям богов за решение проблемы. Звук печального гогота прилагается — у дядьки, если он не врёт, складывается отвратительная ситуация главного героя чёрной комедии. Вроде есть чуть ли не богатство, только скоро жрать будет нечего, вдобавок, опасность того, что навка или ещё какая-то хрень вырвется из «его» имущества, вполне реальна, а это ответственность и по укладам, и законам корифейства, и по «правде» богов.
Ну и наконец, зачем он припёрся ко мне, и почему «так и этак».
— Вам, почтенный видом, решать, — выдал дядька. — Может, в тяжбе Шкавичей уязвите, чтоб они с навкой справились. А то что за дело: откупное и с таким довеском! Они или шавок своих нагонят и навку изведут, или к вам обратятся, и всё с них-то поболе, чем с меня, получить можно, — скромно порадовался он чужим неприятностям. — Или сразу навку изгоните, коли денег хватит. Потому вам и решать, так или этак или так и этак, — пояснил он.
И, в общем-то, был прав. Правда, с этим делом выходил ряд «шероховатостей» и непоняток, так что ряд на поверение я составил с кучей пунктов, описывающих ситуацию «со слов поверителя» и снимающих с меня всякую ответственность, вплоть до невозврата гонорара, если поверитель соврал или ввёл поверенного в заблуждение.
Подписал, даже не спорил, более того — сорок три авра и шесть аргентумов вывалил сразу и авансом. И свалил.
— Не нравится мне это, — признал я, смотря на матерчатый кошелёк с гонораром.
«А сам ныл — деньги нужны-ы-ы, чтоб медвежата были», — ехидно напомнил мне Потап.
— В общем — нужны, — признал я. — Но ситуация какая-то мутная. Впрочем, — встряхнулся я. — Меня никто не подгоняет, так что проверю-ка я всё, что можно.
«И, небось, крючкотворить будешь?»
— Даже кошак этот правильно сказал: если развести Шкавичей на найм — то получится два гонорара.
«А они не нищие разве?»
— Не настолько, чтоб ещё полтинник аргентов по сусекам не намести.
«Сам смотри тогда. А я — Динькой любоваться», — сообщил топтыгин.
После я заскочил в городской суд, поинтересоваться архивами. Служки этого уважаемого заведения исправно зеленели и кашляли, проявляя цеховую особенность, но данные мне выдали. Точнее — хрен мне, а не данные. Не было такого судебного решения в городском суде Золотого, так что и в архиве ничего нет.
Но напрягаться по этому поводу я не стал: то, что решение принято не городским судом — не показатель, что клиент подарил моему почтенству сорок с лишних авров. Так что направился в палисадник корифея, в библиотеку. Там в архиве были все решения даже полевых судов. И через час думал: уж не «смищная щьютка» Шута меня навестила: взмыленные служки перерыли всё, но никаких решений по «Фикасолы против Шкавичей» в архиве не было!
— Это, любезный, бред, — констатировал я служке. — У меня ряд, гонорар за который — десятки авров. И в ряде прописано, что если поверитель врал — деньги не возвращаются. Не бывает так! Может, не все решения судов в библиотеку попадают? Или приняли решение… ну скажем, месяц назад, а к вам ещё не попало?
— Так ваше почтенство, ежели месяц — то попало бы. Все отчёты по надзорам, правосудию Лидари, идут тот же миг к нам, — растерянно пожал плечами служка. — И я посмотрел в неразобранном — нет, совсем.
— Так, погоди. Ты за какой срок смотрел? — ухватился я за бредоватый, но возможный вариант.
— Как вы и изволили наказать, почтенный Потапыч: за год от сего дня.
— Посмотри за два. Не найдёшь — за три.
— А коли не найду?
— Тогда и не ищи, — отмахнулся я.