— Спасибо, мы сами посовещаемся — и решим, что нам лучше делать. Доброго пути, Сергей. Книжку не забудьте.
— Да уж постараюсь. — Сергей взял томик воспоминаний диктатора. — Как я понимаю, в любом случае мне ехать в аэропорт в одиночестве.
— К сожалению, вероятно — да. — Эйно встал. — Ваше время драгоценно, Сергей, не будем тратить его попусту.
— Тогда — до свиданья. Или — прощайте, как вам будет угодно, геноссе Эйно. — Маг встал и медленно удалился.
Некоторое время Редрик и Эйно молча смотрели на закрывшуюся дверь.
— Ну, и каков наш русский ответ доктору из «Анэнербе»? — Эйно вновь отчего-то обрел беспечность.
— Поступить ровно наоборот. — У Редрика эти слова сложились сами собой, без усилий.
— Ты прав, Ред. — Эйно широко улыбнулся. — Поступить ровно наоборот. А вот почему — достаточно найти близких к диктатору людей с сильной волей, пусть даже с нулевыми способностями — и дело будет сделано. СВА всегда пренебрегала «простецами» — обыкновенными людьми. И напрасно. Пускай пишет отчет — хочет, на русском, хочет — на немецком. Шанс для проигрыша у него есть. Плохо другое — мы ничего не узнали об исчезнувших. Никакой информации нет. Сегодня посовещались — и без толку. Зато ясно другое — отец-маршал достал здесь очень многих. Посмотрим, как он вывернется завтра. А вообще, если хочешь знать, мне немного жаль того мальчишку из концлагеря. Выбора у него не было. Жизнь — или жизнь.
— То есть?
— То есть, Ред, этот артефакт перво-наперво убил его сущность. Мы не знаем, что это была за штука, не знаем, откуда ее достали. Значит, не знаем, что за существо живет в оболочке Леона Андруцэ. Похоже, тип из СВА тоже не до конца все выяснил. С такими тварями даже мне видеться не приходилось. Закрыть Запределье в целой стране! Но в любом случае, Ред, перед нами — не бог. А значит, он уязвим. Почти как наш герр доктор.
Глава 12 Контрабанда — это ремесло!
Санкт-Петербург,
наши дни
Странные, все же, эти существа — люди. О них вообще ничего определенного нельзя сказать. Ведь примитивнейшие создания — амеба и то устроена куда разумнее. По крайней мере, по способу размножения она гораздо ближе к высшим существам, чем человек.
И, однако же, самая большая глупость — это сбрасывать людей со счетов. Это не только глупо, но и опасно. Он понял это достаточно быстро, стоило только понять сущность собственного носителя.
Началось все это давно, очень давно — по здешним меркам, разумеется.
Для него такого понятия, как время, не существовало в принципе — в его мире, по крайней мере. И в этот мир однажды пожаловал гость. Не гость, конечно — скорее, похититель. Несколько его соплеменников исчезли вместе с этим пришельцем. Довольно дефектные экземпляры, надо заметить. Зато гость открыл дорогу. И было бы глупо этой дорогой не воспользоваться, если ее знаешь.
Подготовка заняла очень много времени. Нужно было выбрать заранее своего первого носителя, воспитать его, подготовить к своей будущей роли. И казалось, что он очень успешно управился с задачей — лучше некуда.
Но люди — это очень странный народ. И его тщательно выдрессированный носитель подвел в самый последний момент. Когда все уже было готово, этот человек — добровольно, только подумать, сам по себе! — взял и испортил свое тело! Напрочь испортил! Разрушил, проще говоря.
Мало того — он еще и предупреждение оставил! Конечно, уже найдя нового носителя, он отлично понял, что его предупреждению — грош цена. Люди считают таких, как его первый носитель, сумасшедшими. А он, как оказалось, не все делал правильно. Все началось с видений и снов — а люди отчего-то не считают свои сны и видения важными и не придают им никакого значения. Ну, разве не глупцы?! Примитивнейшие существа, право слово.
Но в тот момент, когда его будущий носитель покончил с собой по своей воле, он испугался. Очень сильно испугался. Настолько, что хотел прервать свою миссию и начать все заново. Так бы и получилось, но, к счастью, быстро подвернулся второй подходящий носитель. Люди селятся слишком близко друг к другу — вот еще один показатель их примитивности. И на второго он вышел совершенно случайно, когда понял, что первого, тщательно выдрессированного, как ему казалось, больше не вернуть.
Этот сопротивления оказывать не стал. И очень, очень быстро они срослись.