-Вы блефуете, Рузвельт. Вам нужна ходячая, разговаривающая кукла, а не человек с проволокой на запястье. Он сделал жест нетерпения.
-Говорю вам, что сожалею об этом, и о необходимости накачать вас снотворным, чтобы перенести вас сюда. Но я проделал бы это снова, десять тысяч раз, если это будет единственный путь! Старая Империя должна подняться вновь! Мы не обсуждаем "если", Кэрлон, мы обсуждаем "как". Примите этот вызов, и будет невообразимо блестящее положение для вас нынешнего. Отвергните меня - и вы пойдете как труп ходячий сквозь то, что могло бы стать вашим триумфом. Чего вы хотите, Кэрлон? Почета или гнилых лохмотьев? Величия или нищеты?
-Вы тщательно разработали свою версию, генерал, но от этого она не стала мне понятней.
-Мятежники сильны,- неохотно произнес Рузвельт.- На их стороне сила, если верны слухи. Они могут овладеть противником в любой момент, когда только захотят. Единственный недостаток,отсутствие лидера. Они будут гоняться за вами, Кэрлон,- но вместо того, чтобы привести их к победе, вы охладите их революционную лихорадку. Потому что, если они поднимутся и выбросят вон французов, результатом будет ответвление от главной линии. Семьсот лет стабильной истории будут сотрясены, создавая целый новый спектр вероятности. Мне нет нужды детализировать эффект, который это будет иметь для моих планов в Новой Нормандии! Я улыбнулся улыбкой, которой не чувствовал.
-Вы в затруднительном положении, Рузвельт, не так ли? Вы нуждаетесь во мне - и не только для того, чтобы нести копье в третьем акте какого-то фарса, чтобы надуть местных. Зачем? Что за причина, настоящая причина, заставила вас одурманить меня в этой вашей параноидальной фантастической системе?
-Я говорил вам! Мы связаны, вы и я, на всем протяжении прошлых коридоров времени, в каждом мире в пределах тысячи лет общей истории. Когда возвращается ваша судьба, то же делается и с моей. Я могу на вас надавить, Кэрлон, но на той стадии, когда должен буду сломить вас, подчинив своей воле, наш взаимосвязанный рост уменьшается. Присоединитесь ко мне по доброй воле, даруйте мне свою мана - и все, чего мы пожелаем, окажется на расстоянии протянутой руки!
-А если я откажусь?
-Я хочу вашей добровольной помощи,- сказал он стальным голосом.- Но ваш сломанный мозг и тело, звенящее от напряжения, тоже могут послужить мне, на худой конец.
-Все, что вы сказали, подтверждает одну очень ясную идею, которую я вынес из всего этого, Рузвельт: чем бы ни была эта борьба, вы находитесь на одной стороне, а я на другой.
-Я могу сломать вас, Кэрлон. Более сильный человек всегда может сломать более слабого. Простая демонстрация будет достаточной, чтобы подтвердить мою точку зрения.- Он принял позу "ноги врозь" и поднял руки на уровень плеч, улыбаясь.
-Кто первый опустит руки, признает, что другой - высший по крайней мере, в данном незначительном случае.
Я вытянул руки. Такое усилие заставило трепетать мой пульс, но слезы у меня не брызнули. Если Рузвельт хочет играть в эти игры, я охотно поддержу его в этом. Машина по производству гамбургеров может и подождать.
-В каждом мире, в любое время определенных людей формирует реальность,- внезапно сказал Рузвельт.- Здесь, сейчас это старое правило еще в силе - но станет потенциально более мощным при существовании титанических новых сил. Эти силы к услугам любого, кто сможет властвовать над ними. Судьба - вещь хрупкая, Кэрлон. Бессмысленная, контролируемая бичом сильной личности. Позвольте Александру отправиться завоевывать мир; мир станет таким, каким сделает его он. Без Александра не было бы ни Цезаря, ни Атиллы, ни Мухаммеда, ни Гитлера в вашем мире, ни Гильельто Массони в линии Ноль-Ноль. Люди творят судьбу, нет другого, окружного пути. Вы видели это, продемонстрировали, что получается, когда мы боремся вместе спина к спине. Мы вдвоем формируем острова стабильности вокруг себя даже в мире бесформенности. Но только один из нас может формировать космос по своей воле. И это будет моя воля. Я буду доминировать - не потому, что ненавижу вас - у меня нет причин для враждебности, а потому, что должен - как Александр должен был разбить Дария.
-Смешно,- сказал я.- Я никогда не имел ни малейшего интереса к формированию космоса по своей воле и не хочу видеть, как его формируют по вашей воле. Дом никогда не значил для меня многого, но я не готов увидеть, как он вспыхнет и обрушится, чтобы дать вам насест для правления.
Рузвельт кивнул.
-Я полагаю, что нечто вне нас обоих, Кэрлон, записано на звездах, как говорят. На протяжении семисот лет, ваши и мои предки боролись за право править континуумом. Думай об этом, Плантагенет! В тысяче биллионов альтернативных мировых линий ваш клан и мой боролись на протяжении веков, чтобы доминировать над миром, ничего не зная о других, ведомых общим инстинктом осуществить в нем присущий им потенциал. И тогда день катаклизма, когда Распад пронесся над ним, чтобы стереть начисто их корень, стебель и ветвь - все, кроме одного человека в моей линии и одного в вашей.
Прошло около десяти минут с тех пор, как началась игра. Яростная боль прострелила тыльную сторону моих рук и плеч. Рузвельт еще стоял прямо, как статуя. Его руки не дрожали.
-Мне сказали, что Распад датируется восьмидесятыми,сказал я.- Вы были несколько юны, чтобы запомнить его - если только у вашего Империума нет какой-либо космической техники, что побивает любую старость, и которой достиг Голливуд.
-Я говорю вам, чему меня учили, что обнаружили мои исследования, что мне было сказано...- Он оборвал себя.
-Я думал, что это было целиком вашей идеей, Рузвельт.
-Сказано - моим отцом,- ответил мой соперник.- Он посвятил свою жизнь убеждению, что где-то каким- то образом наше время снова придет. Его мир исчез - как может такая слава навсегда исчезнуть без следа? Он работал, изучал и в конце концов сделал свое открытие. Тогда он был стар, но переложил этот долг на меня. И я хорошо его выполнил. Сперва я трудился, чтобы завоевать высокое положение в Имперской безопасности организации, знающей секреты Сети. Это дало мне платформу, с которой стало возможно подготовить эту линию - Новую Нормандию,- она будет сосудом, что будет содержать и формировать силы Распада.