И вдруг что-то начало меняться. Точнее, неуловимые перемены начались с того момента, как только я увидела свое отражение. Просто я не сразу сосредоточилась на происходящем, отдавшись глупой, недоступной мне прежде радости смотреться в зеркало. Темнота становилась белесой и начинала клубиться, вскоре вместо темного безграничного помещения без окон я оказалась посреди тумана – бескрайнего и будто живого. По-хорошему, сейчас следовало бы испугаться, но, видно, все запасы отведенного мне ужаса израсходовались подчистую. Кроме того, в таком месте любые перемены – к лучшему.
На ощупь белые клочья были прохладными и влажными, как и положено туману. Они обволакивали меня. Вскоре я уже не могла разглядеть своих рук, но при этом отлично видела свое лицо в зеркальце. Все это время я не отрывала взгляда от собственного отражения, наблюдая метаморфозы вокруг лишь краем глаза. Отчего-то мне казалось, что смотреть на себя ужасно важно. Примерно так же важно, как держаться за веревку, повиснув над краем пропасти, или вцепиться в спасательный круг посреди бушующих волн. И я смотрела. Смотрела, впервые в жизни искренне любуясь собой.
А потом туман постепенно начал рассеиваться, открывая моему взгляду картину, которая поначалу меня жутко пугала, а теперь даже радовала. Я снова была в зеркальной комнате отеля. С внешней стороны зеркал. Я вновь свободна! Ну, относительно. Наконец я оторвала взгляд от карманного зеркальца, оказавшегося, как ни странно, путеводной нитью из зеркального ада. Перед тем, как вернуть его в карман, я нежно провела по стеклу ладонью, понимая, что уже никогда не смогу расстаться с этой простенькой безделушкой.
Выходит для того, чтоб выбраться с той стороны зазеркалья достаточно просто увидеть собственное отражение. Но это практически невозможно. Вряд ли все пленники этого жуткого места предварительно запаслись зеркалами, особенно учитывая, как они... как мы ненавидим свои отражения. Впрочем, подумать о причинах и следствиях я успею и позже, а пока надо попробовать выбраться отсюда. И главное, больше ни за что не подходить близко к зеркалам. Пусть я и знаю обратную дорогу, но заново пережить погружение в черную зеркальную топь – ну уж нет, большое спасибо!
Стараясь держаться ровно посередине комнаты, подальше от стен, я приблизилась к двери. Дернула без особой надежды, но почти не удивилась, когда дверь легко поддалась, открывая мне путь на свободу. Несколько секунд я колебалась – выбежать сразу или вернуться к кровати и захватить рюкзак. Все-таки там деньги и документы, если я планирую жить дальше, они мне понадобятся. Но вдруг, стоит мне отойти, дверь снова захлопнется? Невдалеке стоял стул – единственная мебель в комнате, не считая кровати. Исхитрившись дотянуться одной рукой до стула, я подтянула его к себе и поставила между дверью и стеной – на случай если дверь снова надумает закрыться. Затем метнулась к кровати за рюкзаком и кофтой, мимоходом подивившись, как легко действую в темноте, которая совсем недавно наводила панический страх.
Несколько шагов - и я уже в коридоре. Тут по-прежнему светит одна тусклая лампочка, но в сравнении с темной комнатой и, особенно, с теменью зазеркалья свет почти ослепляет. Я бросила последний взгляд на свою жуткую темницу. Там все так же загадочно и почти маняще поблескивали во мраке зеркала. Сейчас я захлопну дверь и навсегда убегу из этого кошмарного места. И что? Я сбегу, а гостиница «Зазеркалье» останется стоять и поджидать новых постояльцев. А мне что за дело? Лично я больше так не попадусь. Скорей уйти и забыть обо всем, как о страшном сне. Я сделала шаг от комнаты, входная дверь медленно начала закрываться. Когда осталась совсем узкая щель, я резко поставила ногу между стеной и дверью, не давая ей захлопнуться.
Я не могу просто взять и уйти. Не имею права хотя бы не попытаться спасти тех, кто окажется здесь после меня. Кто я такая, чтоб спорить с волей существа, создавшего специальный ад для недовольных своей внешностью? А вот и посмотрим! Я распахнула дверь ногой и решительно прошагала обратно в комнату. Уж не знаю, откуда это во мне взялось, я по жизни вообще-то совсем не герой. Трусиха, прямо скажем. Но иногда какой-нибудь толстой трусихе приходиться брать все на себя.