— Да уж, — вздохнул я, — Хороший ты зазывала. Послушать тебя, так стоит послать приглашение подальше. Никаких преимуществ, сплошная головная боль.
— Почему это? А как же сверхъестественные способности? Как же возможность творить добро?
— Так уж и добро, — горько усмехнулся я, — Знаем мы, как люди используют свалившуюся на них власть.
— Такой контракт абы кому не предлагают, — возразил кот, — Я за тобой наблюдал и пришёл к выводу, что ты — идеальный кандидат. Последнее испытание это подтвердило.
Ах вот чем была сценка с дворовыми хулиганами… Испытанием. И я, стало быть, его прошёл.
— Всё равно звучит крайне мутно.
— А какой у тебя, позволь поинтересоваться, выбор? — хихикнул кот. Метнулся взглядом к монитору, где застыла в немом вопле анимешная девчонка, — Погрязать… в этом? Позволить прошлому одержать верх?
Вот, с одной стороны, захотелось взять кота за шкирку и сильно так встряхнуть. Уж если он заговорил о прошлом, стало быть, немало под меня копал. С другой — кот-то сто процентов волшебный. Может, мысли мои прочёл ещё до того, как решил со мной заговорить.
Челюстями-то не двигает, сугубо телепатией чешет. И то верно, глупо бы выглядело, если бы он щёлкал зубами, пытаясь выдавить человеческую речь из не предназначенного для неё горла.
Какой у меня выбор? Выбор, безусловно, был. Отвернуться от кота, запустить серию мультика дальше… и всё? И утонуть в серости бесполезного существования.
Александр, двадцать три года. Родители — запойные алкоголики, не справившиеся с гнётом девяностых. Плюс к этому дымили как не в себя — пороки редко ходят по одиночке. Одна не до конца потушенная сигарета лишила меня дома и отца с матерью. Так бы и остался на улице, но выручила ныне покойная бабка, в квартире которой я и жил. Если б не она, шастал бы по улицам бомжом или дохлебался бы до цирроза.
Нет, не дохлебался бы. Спасибо отцу с матерью, которые с малых лет научили меня, что такое неблагополучная семья. Спасибо за то, что по их милости принадлежу к российскому потерянному поколению. Не тому, что вернулось с фронтов Первой мировой, а тому, чьи судьбы безжалостно перемололи жернова горбатого десятилетия.
С такими-то исходными данными повезло, что порядочным человеком вырос. Разве что…. Потерянным. Да, по-другому и не назвать. Классический случай мальчика умного, но ленивого, которым обычно учителя маркировали ярких посредственностей. Разве что моим родителям ни один учитель этого не говорил. Да им и плевать было.
Короче говоря, прожигал я лучшие годы жизни в зыбкой бытовухе. В институте не учился, постоянной работы не имел. Бегал по халтуркам, чтобы за квартиру платить и на стол накрывать, да и всё. И всякая попытка выбраться из этого болота поднимала внутри волну стойкого отвращения.
Не твоё это, не твоё, пело нутро. Скучно, пресно, банально. Ты создан для большего. И эта мелодия звучала всё громче с того дня, как погибли родители и я начал возвращаться домой с уроков, не опасаясь получить с порога затрещину или пьяно-слезливый монолог, который тоже оканчивался зуботычиной.
Если так подумать, что я теряю? При худшем раскладе — жизнь, которая и так здорово напоминала прозябание.
Но все эти рассуждения — сплошная рационализация. Так-то ещё при слове «магия» подушечки пальцев у меня зачесались именно что от предвкушения. Если это не поворотная точка в истории моей жизни, лучше уж выброситься из окна прямо сейчас.
— Я согласен, — произнёс я, изо всех сил сохраняя пристойный вид, хотя хотелось петь от радости.
Кот ухмыльнулся. Понятия не имею, как это понял, ведь внешне морда у него не изменилась.
— Тогда окропи кровью эту табличку, — и пихнул ко мне явившийся из ниоткуда каменный прямоугольник.
— Так, это что, продажа души? Ну уж нет, на это я не подписывался…
— Дух останется при тебе, — заверил меня кот, — Им будешь владеть лишь ты.
— Ну ладно, — почесал затылок я и задумался, куда сунул ножницы.
— Могу за мизинец тебя цапнуть, — как-то чересчур поспешно предложил кот.
— Себя за х… хвост цапни, блохастый.
Я нашёл ножницы, сходил в ванную за перекисью водорода. Залил лезвие и кожу.
— После заключения контракта тебя всё равно не будут беспокоить болезни, — заметил кошак.
Его заверения я проигнорировал. Ещё не хватало верить болтливой зверюге в вопросах столбняка.
Когда подготовка завершилась, я расцарапал палец и позволил ленивым каплям крови упасть на табличку.
— Сим заверяю я соглашение, кое разорвёт лишь смерть, — провозгласил кот. В ответ прямоугольник засветился так ярко, что я невольно прикрыл глаза ладонью. А когда убрал руку — на табличке лежало простое серебряное кольцо с оправленным в него голубым камешком.