— Надень его, — потребовал кот. Я мельком посмотрел на него; тёмные полосатые разводы расползлись по его шерсти. Теперь он был полностью чёрным.
Странная перемена.
Я подчинился, но ничего не произошло.
— Эй, а перстень-то сломанный.
— Скажи, «Именем священного договора двух лун взываю я к силе внутри меня».
Признаться, мало всё это смахивало на правильную магию. Ну, огненные шары, молнии из зрачков и всё такое.
Я повторил за котом, и пространство подёрнулось рябью. Меня охватило странное чувство лёгкости. Тело обвили белоснежные ленты, а окружение будто подёрнулось сероватой дымкой, которая размывала контуры предметов.
В следующее мгновение ленты исчезли. А вот дымка осталась. Комната обрела чудной, размытый облик — предметы на периферии зрения слегка подрагивали.
— И что дальше? — спросила я. Замерла на мгновение, прислушиваясь к изменившемуся голосу; тот стал выше, мелодичнее. Посмотрела вниз и…
— Твою-то мать, сука ты шерстяная, — с чувством сказала я, обозрев холмы там, где раньше была равнина. Одежда осталась прежней и выглядела мешковатой. Хоть рост у моей мужской половины был приблизительно такой же, как у женской, заметно сузилась талия. Да и руки приобрели девичью хрупкость — впрочем, я и до этого не могла похвастаться выдающейся мускулатурой. Чтобы удостовериться (и только!), я сунула ладонь в штаны и… не нашла там того, что ранее выпирало из них. От осознания бросило в жар. По спине побежали мурашки.
Золотая рыбка исполнила желание… Но при этом будто обставила всё так, что оно обернулось разбитым корытом.
— Это и есть подвох?
— Один из, — подтвердил кот, — Поздравляю, девочка-волшебница. Твоя роль — нести свет и бороться со злом, пока смерть не остановит тебя.
Я глубоко вдохнула… и обматерила его всеми известными выражениями. А их я знала с лихвой — сказалось трудное детство.
Кот стоически перенёс покушение на свою честь.
Я бросила на него испепеляющий взгляд (мне кажется, или кошак подрос?) и подошла к замызганному зеркалу на стене. Оттуда на меня взглянуло отражение сногсшибательной девушки лет так шестнадцати-восемнадцати. Чувственные губы, изящный овал лица, пронзительные голубые глаза и золотые кудри до плеч… Такие красавицы водились разве что на обложках мужских журналов, да и там они были изрядно подправлены в редакторах. А здесь — всё естественное, натуральное. Даже не накрашена.
— Какого чёрта я думаю о себе в женском лице? Почему я — не он? Почему я даже в мыслях не могу сказать о себе как о парне?!
— Часть превращения. Пока ты пребываешь в этом облике, у тебя не получится считать себя мужчиной. В современных терминах это можно назвать… глубокой перепрошивкой, пожалуй.
— И как… и как я… и вот с этим мне ходить?!
— Ты всегда можешь перекинуться обратно.
У меня с груди словно многотонный булыжник свалился. Я выдохнула и спрятала лицо в ладонях. Те коснулись нежной гладкой кожи.
— Так… так, хорошо… Нет, ничего хорошего! Какого чёрта?! Почему я… Я не хочу…
— Поздно.
Мои дальнейшие реплики были сугубо непечатными.
Когда я подуспокоилась (закончился воздух в лёгких) и замолчала, кот продолжил:
— Не говори, что отказалась бы, если бы я объяснил заранее.
— Я… я не…
Это была чересчур сложная тема, чтобы затрагивать её сейчас, когда в груди бушевали эмоции. Я переключилась на другое.
— Это кольцо — средоточие моих магических сил?
Пора прояснить положение, в котором я оказалась из-за того, что поспешила.
— Это кольцо — твой дух. Не рекомендую уходить от него далее чем на десять метров. Свалишься без сознания и не очнёшься, пока кольцо не поднесут к телу.
Я сглотнула. Зажмурилась. И выдала поток грязных ругательств.
— Я что, в сраной Мадоке?! Быть девочкой-волшебницей — значит страдать и всё такое?!
Как ни странно, кот понял, что я имела в виду, и ответил:
— Что было раньше: курица или яйцо? Некоторые люди использовали реальность для вдохновения в творчестве. Так что кое-какие моменты могут совпадать с тем, что тебе знакомо по литературе или… — Он на мгновение замолчал, — Мультипликации.
Он хмыкнул и добавил:
— Справедливости ради, искусство всегда отражало жизнь не полностью.
— В каком это смысле?
— Жизнь страшнее, — сказал кот беспечно.
К этому моменту выдержки у меня осталось ровно столько, чтобы не швырнуть в блохастого ножницами. Я вновь принялась изучать себя. К некоторому стыду, в двадцать три года тайны женского тела были сокрыты для меня за непреодолимым препятствием монитора. Сегодня я впервые получила возможность исследовать девичьи прелести вручную.