Больше крови – больше внимания
Каждую секунду на наши органы чувств обрушивается лавина информации. Чтобы обработать этот потоп, мозг постоянно просеивает и сортирует ее, пытаясь отделить важное от случайного. Поскольку для мозга нет ничего более важного, чем выживание, первый фильтр, через который проходит информация, – это миндалевидное тело.[93] Миндалевидное тело находится в височной доле мозга и отвечает за простейшие эмоции, такие как гнев, ненависть и страх. Это наша первичная система предупреждения, орган, который постоянно находится настороже. Его работа – выявлять в окружающей среде то, что угрожает нашему выживанию.
Миндалевидное тело и в нормальной обстановке находится в состоянии тревожности, а при стимуляции включает режим повышенной бдительности. Наше внимание обостряется, и мы переходим в состояние «бей или беги». Сердечный ритм ускоряется, нервные волокна быстрее передают сигналы, зрение обостряется, кожа охлаждается по мере того, как кровь приливает к мышцам, чтобы обеспечить как можно более стремительную реакцию. Мозг тоже готовится к обороне: система распознавания паттернов прочесывает воспоминания в поисках похожих ситуаций (чтобы помочь идентифицировать угрозу) и потенциальных решений проблемы (чтобы помочь ее устранить). Но этот отклик так силен, что, единожды включившись, он уже практически не поддается выключению. И это представляет собой проблему в современном мире. Мы пресыщены информацией. Миллионы новостных выпусков борются за наше внимание. И как же они конкурируют? Пытаясь захватить внимание миндалевидного тела. Уже очень давно газетчики заметили, что «чем больше крови, тем больше внимания». Этот принцип работает благодаря тому, что «первая остановка», которую делает вся поступающая информация, находится в органе, изначально предназначенном для обнаружения опасности. Мы кормим чудовище. Возьмите, к примеру, газету The Washington Post и сравните количество заметок с позитивной и негативной информацией. Если ваш эксперимент пройдет так же, как и мой, вы обнаружите, что более 90 % всех статей полны пессимизма. Дело в том, что хорошие новости не захватывают наше внимание. Плохие новости продаются, потому что миндалевидное тело всегда ищет, чего бояться.
И это оказывает немедленное воздействие на наше восприятие. Дэвид Иглмен, нейробиолог из Медицинского колледжа Бейлора, объясняет, что даже в обыденных обстоятельствах наше внимание – ограниченный ресурс:
Представьте, что вы смотрите короткометражный фильм с единственным актером, который готовит омлет. Камера показывает нам с разных углов этого актера в процессе готовки. Вы ведь наверняка заметите, если актер вдруг превратится в другого человека, не так ли? Однако же две трети зрителей этого не замечают.[94]
Это происходит потому, что наше внимание серьезно ограничено, и, когда мы сосредоточены на каком-то одном аспекте, мы часто не замечаем других. Конечно, любая реакция страха только усиливает этот эффект. Все это означает, что раз уж миндалевидное тело начинает выискивать плохие новости, оно их обычно находит.
Дело в том, что наша система раннего оповещения эволюционировала в эпоху, когда требовалась срочная реакция на прямые угрозы типа «В этих кустах – тигр!». С тех пор ситуация изменилась. Многие из сегодняшних опасностей носят вероятностный характер: экономика может рухнуть, террористический акт может случиться – и миндалевидное тело не в состоянии определить степень опасности. Что еще хуже, система раннего оповещения не отключается, пока потенциальная угроза полностью не исчезнет, но вероятностные угрозы никогда не исчезают полностью. Добавьте к этому вездесущие СМИ, которые постоянно запугивают нас, пытаясь захватить еще кусочек рынка, – и вы получите мозг, который убежден, что живет в состоянии настоящей осады. Это состояние тем более печально, говорит в своей книге «Ложная тревога: вся правда об эпидемии страха» (False Alarm: The Truth About the Epidemic of Fear) доктор Марк Сигел из Нью-Йоркского университета, поскольку оно не имеет ничего общего с действительностью:
С точки зрения статистики жизнь в экономически развитых странах никогда еще не была настолько безопасной. Многие из нас живут дольше, чем наши предки, и при этом практически без происшествий. И тем не менее мы продолжаем верить в сценарии катастроф. За последнее столетие мы, американцы, серьезно уменьшили риски практически в каждой области жизни, в результате чего средняя продолжительность нашей жизни с 1900 по 2000 год выросла на 60 %. Антибиотики снизили вероятность смерти от инфекции. Стандарты чистоты питьевой воды и воздуха значительно повысились. Наши отходы быстро вывозятся. Мы живем жизнью, в которой контролируется температура окружающей среды и уровень заболеваний. И при этом мы тревожимся больше, чем когда-либо раньше. Угрозы со стороны природы устранены, но механизмы отклика на них до сих пор действуют – и большинство из них почти всегда включено. Наши адаптивные механизмы страха вызывают неадекватную реакцию, и в результате нас захлестывает паника.[95]
93
…
94
95