— А что взамен? Рабство? Услуги одалиски? Может, ты забыл: я не Вероника! Меня не посадишь на цепь!
— Я не размениваюсь по мелочам.
— Тогда что?
— Место первого помощника сегодня освободилось, — лорд Грэхем на секунду прикрыл глаза, представив эту красивую девушку в мерцании славы. — Думаю, роль пророка подойдёт тебе.
— Пророка?
— Моей секте не хватает талантливого обворожительного лидера, которому люди будут доверять. Получив пророка, секта станет религией.
— Пророк? — девушка поднесла ладонь ко рту. — Неужели люди ничему не научились?
— Сегодняшние пророки не учат человечество, а зарабатывают деньги. Люди платят за то, что им дают веру. В противном случае пьют или принимают наркотики. Не бойся, мы пойдём по старому пути. Когда-то на твоём месте были другие, кто так же решал спуститься с небес к народу и изображать Иисуса Христа.
— Я не понимаю.
— Поймёшь, когда увидишь, как мы живём.
Рей, как она называла лорда Грэхема, позволил пленнице на сутки покинуть дом и под наблюдением охраны пройтись по Лондону. Граф не сильно беспокоился: он знал, что любопытная, дерзкая личность вернётся обратно, под крыло единственного, кто способен заглушить нежеланное альтер-эго.
Следующим утром граф обнаружил девушку в столовой за распитием чая.
— Надо дать тебе имя, — первым делом сказал Грэхем, решив опустить фамильярные приветствия.
Девушка вздрогнула от столь неожиданного предложения.
— Имя?
— Да, имя. У всех есть имена.
— У меня нет.
— Будет.
— Это обязательно?
— Тебе придётся как-то назваться, хотя бы ради того, чтобы не вызывать подозрения.
— Если решил делать из меня пророка, придумай особенное имя. Необычное, но не артистическое, иначе это покажется чистой воды фальшью.
Лорд Грэхем, присаживаясь рядом с девушкой, довольно улыбнулся, видя, что она с энтузиазмом втянулась в игру.
— Ты, конечно же, права. Джульетта или Травиата уж точно не подойдут.
Она между тем оставила недопитый чай и, будто пребывая во сне, произнесла:
— Имя пусть будет грубое и старое, но запоминающееся.
— Например?
— Меропа, — короткий выдох. — Меропа Эджворт.
— Меропа Эджворт? — граф старался не засмеяться. — И где же ты слышала это имя, позволь узнать?
— Сама придумала, — отрезала она.
— Сама? Да неужели?
— Только что.
— Я тебе не верю. Имя необычное, но если его обладатель уже где-нибудь засвечен…
— Нет. Настоящая Меропа Эджворт давно мертва.
«Значит, настоящая всё-таки была», — подумал граф.
— Хорошо. Пусть так. Меропа…
Но девушка не отозвалась. Её беспокоили другие вещи, более серьёзные, нежели выдумывание имён.
— Ты никогда не думал, что солнце похоже на непослушного ребёнка? То прячется, то светится. Когда туман густеет, земля становится холодной, а в воздухе чувствуется сырость.
— Зачем ты говоришь это?
— Всё в мире совершенно. Кроме человека.
— И что же ты чувствуешь?
— Гнев.
Глаза налились тьмой.
— Ты не тот, за кого себя выдаёшь. Пытаешься быть жестоким, плетёшь козни. Ты создал мир, в котором надел маску злого гения, но истина… Истина может быть только одна, Рей.
— И в чём же заключается эта истина?
— Тебе больно. непредсказуемость жизни состоит в том, что под обликом аристократа прячется обиженный мальчик. Которого никто никогда не любил. И который хочет разделить свою боль со всем человечеством.
Мужчина отвернулся.
— Вот почему я не боюсь зла, Рей. За ним прячутся старые раны. И пока такие, как ты, живут в мире иллюзий… вы будете мертвы.
— И что же? Ты научишь людей жизни? — граф усмехнулся.
— Ты хотел получить пророка. Ты его получишь.
— Да, если направишь силу в нужное мне русло…
— Знаешь, когда в человеке просыпается жажда жизни? — вдруг перебило его существо. — Когда он видит настоящую смерть. А знаешь, когда рушится мир иллюзий?
Грэхем напрягся.
— Когда балом правит безумие, — закончила Меропа. — И поверь мне, это гораздо страшнее зла.
Глава 5. Знакомство с цепными псами (1)
— На данный момент об интересующей нас организации знает один человек — Алан Вэйн. Но он не согласится ничего говорить, пока не появятся сведения о смерти его сестры.
Забравшись с ногами в глубокое кожаное кресло, Виктория выдирала лепестки из бутона розы. Её собеседник Александр Кроули развалился на диване, положив руки под голову.