Голова детектива заметалась из стороны в сторону, словно он во мраке пытался что-то различить.
— Как странно. Она жива, но как будто спит… Спит в заключении.
— Её держат взаперти? — спросила Виктория.
— Нет. Её тело свободно. Но что-то не так. Как будто она дремлет, а тело гуляет само по себе.
— Вероника под гипнозом?
— Нет. Её сознанием ничего не владеет. Вероника просто обездвижена. Спрятана. Но тело…!
Неожиданно Александр отшвырнул фотографию и со стоном прижал пальцы к вискам.
— Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!
Виктория резво вскочила с кресла и в защитном жесте обхватила его за плечи.
— Тшш! — прошипела она и прижала голову Александра к груди. — Тихо, я здесь, всё хорошо!
Ему казалось, демоны вот-вот растерзают душу за неосторожность. Он уже испытывал боль от острых когтей, тянувшихся за его нутром, и не знал, куда спрятаться. Всякий раз он надеялся её избежать, когда решал воспользоваться проклятым даром. Рядом чувствовалось тепло человеческого тела, и, повинуясь инстинктам, Александр обхватил женщину за талию и укрыл лицо в ткани платья. его волосы перебирали тонкие пальцы, потрясающая ласка заставляла выгибаться навстречу, едва ли не умолять о спасении.
Щёки раскраснелись, на глазах выступили постыдные слёзы, — он надеялся, что Виктория не заметит этой непозволительной слабости.
Прохладные губы нашли его рот, и чужой язык проник внутрь, требуя успокоиться, подчиниться. Виктория целовала детектива, вырывая сознание из безжалостных когтей, но не чтобы отпустить, а чтобы привязать к себе. Теребившая пряди рука спустилась ниже, к торсу, последовала к застёжке брюк и далее к паху. Александр не помнил, как под гнётом вспыхнувшего желания раздвинул ноги.
— Я доставлю тебе удовольствие, — выдохнула ему в рот Виктория. — Всё будет хорошо.
Её хриплый сладострастный голос с привкусом насмешки и торжества быстро вернул способность соображать. В уме прояснилось.
Кроули лежал на коленях, измученный, уставший, почти готовый ко всему. Это было неправильно. Детектив со дня их знакомства боролся с попытками фрау Морреаф превратить его в игрушку, которой можно забавляться и управлять как вздумается.
Все игрушки Виктории рано или поздно ломались.
— Отойдите от меня, — выдавил Александр сквозь зубы. — Немедленно!
— О, вам уже лучше, — она мило улыбнулась, но рука так и осталась на паху.
Женщина издевалась. И не собиралась сдаваться.
— Не расслышали, что я сказал?
— Если встану, упадёте с дивана.
Сил двигаться не было. Ритуал опустошил его.
Александр с недовольством сверлил глазами Викторию.
— Давно вы ни с кем не спали? — внезапно спросила она, вновь запуская пальцы в его волосы.
— Это вас не касается.
— Я хотела помочь. На самом деле я могла бы доставить удовольствие. Это стёрло бы последствия ритуала.
— Я не нуждаюсь в ваших услугах.
— А зря. В постели я свожу мужчин с ума. Вам понравится.
— Нет!
Его бесила её самоуверенная улыбка. Пальцы, гулявшие по ткани брюк, сильно нервировали.
— Даже сейчас вы выглядите неприступным, — сладко прошипела женщина. — Обожаю добычу, которая не сдаётся. Но рано или поздно я всё равно получаю своё. Ваше поражение — вопрос времени.
— Я никогда не уступлю, — огрызнулся детектив. — И не мечтайте!
Виктория резко поднялась с дивана, и Александр камнем повалился на пол.
— Что ж, вот и конец лирическому отступлению, — холодно отозвалась она. — Раз вы пришли в себя, поведайте о том, что разузнали о Веронике. Надеюсь, ритуал не оказался бесполезной тратой сил?
Она схватила бокал и до дна осушила. Обжигающий вкус коньяка мгновенно отогнал идею переспать с детективом из Скотланд-Ярда.
Кроули, лишившись поддержки, язвительно усмехнулся тому, как стремительно преображается человек, когда теряет возможность получить желаемое. Он кое-как забрался обратно на злосчастный диван.
— Есть два варианта, — произнёс он, отвлекаясь от тягостных мыслей. — Или Вероника сумасшедшая, или одержима инородным существом.
— Продолжайте.
— Сознание Вероники спит. Тело же ощущает абсолютную независимость. Душа цела, и, более того, ей ничто не грозит. Но на данный момент телом что-то управляет. А что именно — не могу сказать. Оно очень сильное. И им владеет гнев. Поэтому мне стало больно: я обжёгся о его чувства. Гнев как огонь.
— Может, Вероникой владеет злой дух?
— Исключено. Тогда бы её душа не находила покоя.
— По крайней мере, девочка жива.