— Тебе нравится? — спросил Гарри у своего шофёра, когда забрался в салон.
— Что именно?
— Ну, всё это… Восток. Тайны.
— Нет, — равнодушно отозвался шофёр.
— Хотел бы я знать, почему ей нравится.
Ночь озарилась предрассветным пламенем, захлестнувшим небо и погрузившим его в жуткий багровый цвет. Земля повеяла жаром, а океанские воды, которые ещё вчера омывали пески, отхлынули к горизонту. Горло сдавило от невыносимой жажды, попытка закричать обернулась прокушенной губой, и непослушное тело оказалось подвешено между раем и адом. Пронзительный гул раздался из ниоткуда. Оскверняя мир мощным звучанием, он заставлял биться в конвульсиях и чувствовать, как вытекает из ушей кровь.
Почему эти строки пронеслись в сознании, как бич, и почему не хватало сил глотнуть воздуха? Огонь сжигал под ногами почву и тревожил мёртвых, которые восставали из могил вместе со своими грехами. Не было спасения проклятым и проклинаемым. Перед глазами, словно в доказательство вины человечества, смешивались в водоворот воспоминания.
Жертвоприношения. Костры инквизиции. Крестовые походы. Рабство. Иго. Уничтожение народов. Мировые войны. Холокост. Узаконенное насилие.
И пробирающий до костей запах гнилых яблок.
Виктория проснулась со стоном и тяжкой головной болью. Лицо было горячим и влажным от пота. По глазам ударил солнечный свет, а слух уловил крики муэдзина. Марокко, Рабат, поместье на побережье… Реальность постепенно выстраивалась. Что касалось странного до омерзения сна… Столь яркие картины гибели человечества могли возникнуть в воображении только под действием наркотиков.
Ещё одно неприятное обстоятельство — настойчивые телефонные звонки. Первые полминуты Виктория провела в тщетных попытках отыскать его в гостиной, где она, судя по всему, уснула после переговоров с Томпсоном.
— Алло, — хриплый выдох в трубку.
— Ааа… Я говорю с Викторией Морреаф? — мужской голос изо всех сил старался управиться с чужой для него английской речью.
— Пока ещё да.
— С вами говорит офицер полиции Саид аль-Рашид.
— Ассаляму алейкум, чем обязана?
— Вам знакома девушка по имени Неми Ларсен?
— Да.
— У меня плохие новости. Она мертва.
— Ты знаешь, что такое Тьма? — прозвучал в тишине голос.
— Нет.
— Тьма была в самом начале. Тьма была всюду, и всё было Тьмою. Через Тьму всё началось, через её непостижимость и вечность. Среди живых и мёртвых нет никого, кто познал бы до конца всю её глубину и тайны. Тьма вечна. Тьма мертва. И через Тьму рождается жизнь.
Чиркнула спичка. Слабый огонёк озарил кончик сигареты, и по воздуху пополз дым.
— А вы боитесь Тьмы?
— Людям свойственно бояться того, чего они не понимают. Разве не так ты говорила ещё вчера? — лёгкая усмешка в тишине. — Чем бы ни была Тьма, стоит отдать ей должное: она влияет на каждого, и на меня в том числе. Но я боюсь не Тьмы. Я боюсь того, к чему Тьма меня приведёт.
На руку женщины легла горячая маленькая ладонь.
— Значит ли это, что вы боитесь себя? — осторожный вопрос, проникнутый тревогой и нежностью.
— Кто знает, что прячется за нашим отражением в зеркале.
Виктория запустила пальцы в шелковистые волосы Неми Ларсен.
— Не впускай Тьму в свою душу, прогони страх и отчаяние. Оставайся лучом света до самого конца, до последней капли крови.
— Но это больно…
— Да.
В красивых глазах отразилось смятение.
— Возможно, я буду страдать… Но почему? Почему я так нужна вам?
— Потому что ты — Солнце. Ты разгоняешь мрак… любишь истину… топишь в сердцах лёд и ослепшим открываешь глаза.
Тяжёлое дыхание. Стон.