Тарасов. - Дался тебе этот коротышок. То ли дело Санин. Стать, мощь, а на коньках как катается. Я твоего Харламова в Чебаркуль сошлю. Пусть там барахтается. Выплывет. Честь и хвала. Тарасову двойка. Не выплывет. Что же? Такое тоже бывает.
Кулагин. - Он на Юрку похож. Тихий-тихий, а на поле заводной. Не угонишься.
Тарасов. - Юрка. Какой хоккеист мог получится.
Кулагин. - Знаете, Анатолий Владимирович. Сколько через нас прошло, а хороший хоккеист может выйти только из хорошего человека.
Тарасов. - Само собой. Для подлости углы нужны. Закоулки темные. А здесь... Здесь не спрячешься... Ну что, тренер? Передохнул.
Кулагин. - Есть немножко.
Тарасов. - Тогда подъем. Надо данные о последних кроссах посмотреть. Сдается мне, что-то отяжелели наши мальчишки. С меня что ли пример берут?
Кулагин. - Может, с Михайловым против Химика Петрова попробуем?
Тарасов. - Попробуем. Петрова, Иванова, Сидорова. Пока нужной огранки не добьемся, будем пробовать.
Гусев.
Инт. Квартира Тарасовых. Нина и Гусев - сельский учитель из-под Костромы. В руках у него трехлитровая банка меда, прикрытая тряпицей.
Гусев. - Нина Григорьевна, я банку сразу отдам. Мед у нас свойский. Гречишный.
Нина. - Ни в коем случае. Никаких подарков. Какой запах.
Гусев. - Так берите. У нас в Шувалово этого меда... Жопой жуй, пока не слипнется. Ой.
Нина. - Ой.
Гусев. - Вот я, солома. Оконфузился.
Нина. - Ничего. У меня отец в Епифани, недалеко от вас, главврачом работал. Так что со мной с епифанской можно. Но с Анатолием Владимировичем.
Гусев. - Понял... По-московски надо. Пружинисто.
Нина. - Как то так.
Гусев. - Понял. Буду эту линию держать. Хрен меня кто собьет. Ой.
Нина. - О-ё-ё-ёй, Иван Савельевич.
Слышно как открывается дверь.
Нина. - Банку давайте.
Голос Тарасова. - Нина.
Нина. - Сидите здесь, Иван Савельевич.
Инт. Прихожая квартиры Тарасовых. Тарасов и Нина.
Нина. - Тут земляк мой приехал. С тобой хочет поговорить.
Тарасов. - О чем это?
Нина. - О чем? О хоккее твоем, конечно. О чем с тобой еще можно говорить.
Инт. Гусев и Тарасов.
Гусев. - Я как узнал, что вы из Канады вернулись, так сразу к вам и рванул, товарищ Тарасов. Ик.
Тарасов. - Ты чего икаешь, Иван Савельевич.
Гусев. - Так это... Ик. Долго ехал. А эта проводница. Ик. Но доехал. Ик.
Тарасов.- И правильно сделал. Так говоришь, у тебя в Шувалово все играют?
Гусев. - Как лед на реке станет. Всех гоню. Ик. От первого до десятого класса. Ик. Попробуй кто. Ик. Вот бы сельские команды к Золотой Шайбе приобщить.
Тарасов. - Дело. А поехали. У меня как раз между сборами окно в два-три дня образовалось.
Гусев. - Куда это?
Тарасов. - Да к тебе в Шувалово, чудак человек.
Гусев. - Ко мне?
Инт. Тарасов выглядывает в прихожую.
Тарасов. - Нина. Воды.
Нина. - Что такое?
Тарасов. - Не знаю. Разыкался чего-то. От радости что ли?
Брежнев.
Экст. Перед стадионом динамо болельщики дожидаются автобуса с командой ЦСКА. Среди них "блаженная Машка" - самая преданная и верная болельщица. С плакатом под мышкой. Подъезжает автобус. Все оживают. Машка разворачивает плакат. На нем крупно: МОЛОДЦЫ и большая корявая ракета. Из автобуса хоккеисты проходят по "живому" коридору. Им жмут руки, хлопают по плечу. Они перешучиваются с хоккеистами. На ступеньках автобуса появляется Тарасов. Сзади него Романцов.
Романцов. - Анатолий Владимирович, Колыванов травмирован. На все тройки защитников не хватит.
Тарасов. - Разберемся.
Романцов. - Зря вы так, Анатолий Владимирович.
Тарасов. - Зря ты Арагви с катком перепутал, Романцов.
Романцов. - Я за ребят волнуюсь. Тяжело им будет.
Тарасов. - Им? Будет. Вот тогда ты им в глаза посмотришь. Если совести хватит.
Романцов. - Я же готов. Хоть сейчас. Только скажите. На крыльях летать буду. Пахать как трактор.
Тарасов. - Раньше, раньше, Романцов. Теперь мне твои слезы, что Гагарину мопед. Разве, что посмеяться. Здравствуйте, товарищи.
Тарасов стремительно идет по "живому" коридору, пожимая руки и улыбаясь. Хмурый Романцов остается на ступеньках автобуса. К нему пробивается Машка.
Машка. - Что такое Глебушка? Тарасов?
Романцов. - Эх, Маша. Что и говорить. Несправедливый человек.
Машка. - Глебушка, а ты пирожков. Пирожков возьми. Это я ребятам напекла.
Романцов. - С капустой?
Маша. - А как же. Я про ваш режим все знаю. Ешь, ешь, родненький. Вот змей полосатый. Шайбой бы ему по лбу, чтобы ребят не обижал.
Инт. В коридоре перед правительственной ложей на стадионе Динамо толпятся серьезные мужчины. Переговариваются. Замолкают тогда, когда видят шагающего им навстречу Брежнева. Леонид Ильич еще сравнительно молод.
Брежнев. - Здравствуйте, товарищи. Сколько вас. А кто ж на хозяйстве?
Подгорный. - Всем советом министров на хоккей, Леонид Ильич.
Брежнев. - Хорошее дело. Пусть страна отдохнет. Подгорный, айда со мной.
Брежнев открывает дверь в ложу. За ним следует Подгорный.
Инт. Коридор перед раздевалкой хоккеистов. Тарасов расхаживает взад вперед. Замечает Машку.
Тарасов. - Здорово, Маша. Пирожков принесла. Ну, давай.
Маша. - Тарасов. Знаешь, ты кто?
Тарасов. - Знаю. Змей полосатый. Шайбой бы мне по лбу. Пирожки давай.
Маша. - Ты зачем Романцова отцепил. Парень то хороший.
Тарасов. - Хороший, хороший, только дурак дураком. Ему бы не с водкой дружить, а с газетой Правда.
Маша. - Насмехаешься?
Тарасов. - Плачу, Маша. Плачу. Человек олимпийские игры выиграл, а спроси ты у него кто такой Хо Ши Мин?
Маша. - Господи, да зачем это ему?
Тарасов. - Мозги тренировать, а не печень. Хо Ши Мин это руководитель Северного Вьетнама, а не навроде китаец какой-то.
Инт. Комната отдыха перед ложей. Два кресла. Диван. Телевизор на четырех ножках. Показывет с косыми полосами мультфильм: "Вини-Пух и все, все, все". В креслах Подгорный и Брежнев. В нетерпеливых руках Леонида Ильича тонкий серебряный портсигар.
Брежнев. - Сделай, что-нибудь, Подгорный.
Подгорный. - Что, Леонид Ильич?
Брежнев. - Постучи по нему, что ли. Ты же премьер-министр. Придумай чего-нибудь.
Подгорный стучит по телевизору. Полосы исчезают. Садится в кресло.
Брежнев. - Сколько там осталось?
Подгорный. - Совсем чуточку, Леонид Ильич.
Брежнев. - Ты спички наготове держи.
Подгорный. - Держу, Леонид Ильич.
Раздается мелодичный перезвон. Брежнев суетливо открывает портсигар. В нем сигареты Новость с черным фильтром.
Брежнев. - Спичку.
Подгорный подносит горящую спичку. Брежнев жадно прикуривает. Опустошает портсигар.
Подгорный. - Леонид Ильич, а что же врачи скажут, если узнают. Вам же одну папироску в час можно.