Коммерсант ответил с ледяным спокойствием:
- Почему именно я должен был рассуждать объективно? Здесь есть люди постарше... - при этом он посмотрел на Старуху, затем на Профессора и наконец остановил взгляд на Бакалейщице. Он и прежде любил остановить на ней взгляд, но теперь в этом было что-то новое и обидное.
Старуха вышла на лестницу, словно для того чтобы посмотреть вслед Почтальону, как не раз смотрела вслед уходившим от нее сыновьям.
- Дверь открыта, - сказала она, возвращаясь.
- Они сняли охрану, - сказал Профессор, выглянув в окно.
- Значит, мы свободны? - уточнила Парикмахерша.
Все были свободны, но все оставались на местах. Корабли благополучно причалили к берегу, но никто не спешил сойти на берег.
- Зачем он взял вину да себя? - недоумевала Парикмахерша. - Чтобы спасти вас? Но ведь мы были так мало знакомы...
- Это вы не были с ним знакомы, а я любила его, как сына. Как внука. Всякий раз, когда мне было плохо, он приносил мне письмо. - Старуха беспомощно огляделась по сторонам, ища письмо, потому что сейчас ей было особенно плохо.
- Мы тоже были ему не чужие, - сказала Бакалейщица. - Я относилась к нему с большой симпатией.
Студентка усмехнулась:
- И этого достаточно, чтобы отдать за вас жизнь?
- Почему за меня? Скорее за вас, вы ближе ему по возрасту.
Парикмахерше Почтальон тоже нравился, хотя, к сожалению, они были мало знакомы. Газет она не читала, а писем ей никто не писал. И она никогда не могла подумать, что он, для кого она не была даже адресатом...
- Почты сегодня не будет, - сказал Коммерсант. И увидел в руках у Старухи письмо.
Все-таки она получила письмо. С опозданием, но получила. Как она была благодарна этому мальчику, что в такую минуту он не оставил ее без письма! Она подошла к серванту, чтобы поправить салфетку, и под салфеткой обнаружила письмо. И это было - как возвращенная молодость.