— Ах, и хитра эта старуха Алена! Ишь, как глаз щурит, словно сова!
Сергей был неравнодушен и к кухне. Ему очень хотелось знать, как это варится каша, щи, лапша. Один раз он увидел, что бабушка засыпает в один чугунок пшено, а в другой зелень.
— Это что, бабушка, будет? — спрашивает он.
— Каша и щи.
«Удивительно, — думает Сергей, — почему это из пшена бывает каша, а из капусты и моркови щи? А что, ежели бы смешать все вместе, тогда бы что получилось?»
И он засыпал в щи пшена, а в кашу влил щей.
Как ни добра была старуха, а тут трепку ему задала отличную.
Всех его мелких таких штук не пересчитать. Расскажем только о том, как он первую машину сделал.
Это было уже тогда, когда он в школу второй год ходил и книжки читал почем попало. Любимые его книжки были об изобретениях и изобретателях. Раз по десять перечитывал он, как Элиас Гоу швейную машину устроил, Стефенсон — паровоз, Эдисон — граммофон и другие штуки. И он давал себе слово, что жив не будет, а машину какую-нибудь устроит. Конечно, сразу нельзя даже придумать, какая машина интересней, но со временем, дай только срок, он все придумает. Разинут тогда ребята все рты от удивления.
— Вот так, Сергей! Мы думали, вроде чудачка он, а вот, поди ж ты, штуки какие отмачивает.
Раз вечером читал он книжку о том, как профессор Попов радио-телеграф изобрел, и поклялся себе что-нибудь подобное устроить. Бабушка укладывалась спать на лежанке. Она зиму и лето на лежанке спала. Клопов там в лежанке этой развелось — уйма! Бабушка не успела улечься, как досужий молодой клопик цапнул ее за бок.
— Ах, ты, разбойная твоя морда! — ругается старуха, почесывая бок.
— Ты на кого это ругаешься? — спрашивает ее Сергей.
— Да на клопов, на кого ж еще? Развелось иродов целые полки, не знаю, чем бы их выжить. Пробовала керосином, кипятком, а они опять, опять разводятся. В ножки бы тому человеку поклонилась, который меня спас бы от них.
Тут Сергея осенило:
— Бабушка, а хочешь, я устрою одну штуку, которая… которая… Ну, от которой всем клопам крышка.
— Это что ж такое? — недоверчиво спрашивает бабушка.
— Нет, ты только скажи, хочешь или не хочешь?
— Я хочу, но только ежели ты мне обольешь чем лежанку, мотулю сыграю.
— Нет, нет, лить ничего не буду.
— Ну, смотри…
Сергей целых два дня возился над устройством маленького ящика. Он забил в него сотни две маленьких гвоздей, приладил в средине два колесика, положил туда кусочек сахару и с нетерпением ожидал ночи. Когда бабушка заснула, он тихонько положил ей ящичек под бок и с замирающим сердцем следил за лежанкой. Старуха, знай, похрапывает. Час, другой проходит, ничего не слышно с лежанки, и Сергей тоже заснул…
Проснулся он от громких стонов бабушки. Она сидела на лежанке, охала на всю улицу и рассматривала ящичек, который каким-то образом очутился у ней на постели.
— Бабушка, что такое?
— Что ж ты, арестант, что ж ты это мне под бок подложил?
— Это… это машинка для клопов… Клопов молоть чтоб…
Старуха глаза вытаращила:
— Клопов?.. Молоть?..
— Ну да! Чего же ты удивляешься? Я тебе говорил же, что устрою одну штуку, вот и устроил. Ты вот смотри-ка, как тут ловко я устроил. Вот это лазейка для них. Сюда они ползут сахар жрать. Я сахару положил в середину. Так. Ну, а раз он туда залез, назад уж ему не выбраться. Потому тут вот у меня два колесика, они начинают вертеться, а там гвозди. Куда ему деваться? Некуда. А колесики в это время — хвать 1 И начинают молоть. И начинают молоть клопа. В порошок сотрут.
— Сам-то ты что мелешь языком, дурак? Ты погляди, как я бок ободрала об этот ящик.
— Бабушка, я хотел, чтоб они тебя не кусали.
Бабка только головой покачала:
— Что ж… Видно, уродился таким.
3
Отличались в изобретательстве разных штук и остальные. Васька, пожалуй, не меньше Сергея отличился.
Он остриг кота, чтобы тому «не жарко было в баню ходить». Когда его отдули за это и сказали, что коты в баню не ходят, он отвечал:
— А может, он и пошел бы?
Как-то попался ему охотничий порох. Мигом сообразил он, что с ним сделать. Он подмешал горсточку пороху в махорку своему отцу, устроил ракету и, в заключение, добрался до ружья. Зарядив его всем оставшимся порохом, он пошел на охоту. Там он зажег ракету, а из ружья выстрелил в ворон, которые сидели версты за две от него. И больше он не помнит ничего, — как его подняли, принесли домой и уложили в постель. Помнит только, что отец с опаленной бородой раз несколько за день подходил к постели и говорил:
— Ах ты, негодяй этакий, что натворил, а? Вот только ты чуточку поправься, я тебе покажу, как отцу в табак пороху всыпать.