— Лариса Константиновна, вам следовало разбудить кого-нибудь, — строго заявила Лиза, — еще простудитесь, спите здесь, как нежданная гостья в собственном доме!
К графине Лиза и привыкла, и прониклась, но все же раздражалась всякий раз, как та начинала вести себя странно. А странное поведение было нормальным проявлением Ларисы Константиновны.
— Давайте позавтракаем? — спокойно улыбнулась графиня, старательно веря, что все идет хорошо.
Накрыли в столовой. В доме на набережной старались есть вместе. Изначально, когда все эти комнаты только наполнялись новыми людьми, заведенная традиция исполнялась регулярно, но у Ларисы Константиновны возникало все больше и больше дел, а люди становились все менее родными — связь нарушилась. Лара ощутила за собой обязанность попрощаться со всеми, на случай, если что-то пойдет не так.
— Знаете, стоит отправиться в Рождествено! — Внезапно нарушила мирный разговор Лара.
— Зимой? — Поморщилась Лизавета, привыкшая уже к относительно комфортной городской рутине.
— Да, думаю, там будет славно провести Рождество, Новый год встретить…
— Лариса Константиновна, у вас что-то стряслось? Вас эти монаршие обидели? — Прищурилась Пелагея.
— Вовсе нет! — Излишне весело отозвалась Лара. — Просто подумалось мне, что вам в городе совсем нечего делать…
— Вы, выходит, нас выпроводить хотите? — Подытожила Пелагея.
— Да, — перестала лукавить Лара и заставила себя принять, что хорошо в столице не будет. — Я вас отсылаю в деревню и прошу оставаться там, вплоть до окончания всей этой канители с восшествием на трон!
— А что-то не так? — Удивилась Лиза. — Константину ж все присягнули. Вот беда!
Лара серьезно посмотрела на девушку, показывая, что возражений не потерпит. Следующим утром дом опустел.
========== Последнее счастье ==========
Шла вторая неделя безимператорья в России. Уже сам по себе этот факт порождал множество явлений и беспокойств. Но все усугубляли мелкие неприятности, игнорировать которые стало просто невозможно. Вот и Лариса Константиновна, поддавшись общим настроениям, не теряла времени даром.
— Вы с ума сошли! — Воскликнул седенький поверенный, когда графиня сообщила все нюансы своего визита.
— Вы говорили мне то же самое, когда я изобрела себе старшего брата. — Кивнула девушка и доверительно добавила: — Но мы прекрасно знаем, что я в своем уме.
— Переписать все? На крепостных?..
— Нет, — покачала головой Лара, — вот бумаги, они все вольные и мои дальние родственники. Особенно обратите внимание на Федю!
— Вы дом свой хотите записать на имя певчего мальчишки! — Простонал старик.
— Да, а имение, которое, к слову, не родовое, прошу отдать во владение Пелагеи Макаровны.
Лара тяжело вздохнула, окинула комнату усталым взглядом и, прежде чем бюрократ повторил тезис о ее безумстве, добавила:
— Вы поймите, время сейчас не спокойное, вам ведь лучше меня известно, что в столице происходит и кто мой покровитель. А если бунт? Что со мной заговорщики сделают? Что будет с этим состоянием? Неужели вам будет приятнее следить за моим разорением? Неужели вы не чувствуете, что все это и ваше творение? Мы за год состояние сколотили!
Она печально вздохнула, пронзительно глядя в погашенные временем глаза. Старика всегда трогала искренность клиентки. Ему было на руку следить за имуществом человека, который ничего не скрывает. Иногда он ощущал себя священником. К тому же, у графини действительно были влиятельные покровители. Таким людям перечить практически грех.
— Лариса Константиновна, голубушка, но что же вы будете делать, ежели ничего из того, о чем тревожитесь, не случится?
— Федор Артамонович, ничего не будет, сожжем мы с вами вместе эти бумаги, разопьем вино и вместе посмеемся над моей нервозностью!
Пребывая в веселом расположение духа после столь продуктивного визита, наспех приведя себя в порядок, и одевшись поприличнее, Лара отправилась в Аничков дворец. Ей следовало встретиться с Николаем. С недавних пор он настаивал на частом ее присутствии. Впрочем, Лариса Константиновна покривила бы душой, если бы сказала, что ей не льстит придворная жизнь. Она всегда тяготела к присутствию в центре внимания и вот ныне не было в Петербурге человека, не знавшего ее.
Погода стояла страшно морозная, но ясная. Девушка, отчего-то, решила не брать экипаж, а пройтись. Поведение ее, казалось, стало менее логичным с отъездом всех жителей дома. В обед только забегала к ней сердобольная девчонка с соседской кухни и приносила какую-то еду, вечером она же затапливала один-единственный камин. Об этом ее просила Пелагея, рассудив, что графиня в странных своих настроениях вовсе позабудет о бренном своем теле. Разумеется, сердобольность внезапной помощницы не являлась чем-то бескорыстным. Лариса Константиновна исправно оставляла какие-то монеты при входе и любезно здоровалась с помощницей, когда встречала ее. Хотя кухонная девчонка чувствовала, что графине до нее нет абсолютно никакого дела и стоило ей уйти из поля зрения барыни, как та тутже забывала о ее существовании.
Ларе казалось, что она спешит по Невскому проспекту, хотя на деле, едва ли передвигала ноги.
— Графиня Вовк! — Если бы придворным дамам допускалось выпрыгивать из засады, Лара непременно бы рассудила, что именно из засады ее и ждали. — Спешите?
Где-то неподалеку от Мойки ее настигла Елизавета Воронцова, статно шествовавшая в сопровождении камеристки.
— Графиня Воронцова, невероятная радость встретить вас здесь! Ради вас готова отложить всю спешку!
— Будет вам, голубушка, не так сильно вы мне и рады… — Почувствовав, что грубит, она добавила: — Времена нынче не для радости.
— Вам я рада именно так, как говорю! — Не смутилась Лара, — Как там юг?
— Куда теплее столицы. Впрочем, можно ли заметить холод, когда здесь такое происходит?
— Да, скучать уж точно не приходится. А как ваш сын? Алексей?
— Александр, — поправила графиня. — Позвольте, но вы здесь одна? Нет, не могу позволить юной и незамужней девушке прогуливаться без сопровождения!
Лара скептично приподняла бровь, но быстро нашла в себе силы улыбнуться и выразить безмерную благодарность. Она старательно меняла тему, лишь бы не заговаривать о политике в очередной раз. Глупое заблуждение, что местных дам интересуют одни лишь шпильки, хоть в России XIX века и не было моды на фавориток, вмешивавшихся в дела государственные, скучающие красавицы становились теми еще интриганками.
— И что же мы с вами будем делать, если ОН согласится занять законное место? — Перестала ходить кругами Воронцова, когда Лара справилась о здоровье всех известных ей родственников графини.
— Ума не приложу. — беззаботно пожала плечами девушка. — Едва ли моя жизнь значительно изменится, хотя, мне было бы страшно интересно взглянуть на цесаревича.
— Да, великие князья, как известно, предмет вашего повышенного интереса, Лариса Константиновна…
— Интересоваться статными мужчинами не грех, особенно, когда не обременена семейными хлопотами…
Лара лучезарно улыбнулась и надеясь, что на этом разговор будет кончен, набрала воздуха чтобы на распев проговорить «Все-го-хо-ро-ше-го», но Воронцова перебила:
— Не может же вас вовсе не беспокоить, что выше ВАС, Лариса Константиновна, встанет какая-то полька? — Ужаснулась Воронцова. — Она ведь даже не принцесса! Подумайте о своей подруге Екатерине Ивановне, ведь она княгиня.
— Подумать страшно! — Театрально прикрыла рот рукой Лара, чем вызвала недовольство собеседницы.
— Графиня Лариса, — разочарованно покачала головой Воронцова, — ведь это действительно страшно!
— Что же, любезная графиня, вы от меня хотите? Предлагаете отправиться в Варшаву и всадить мелкой дворянке клинок в самое сердце?