***
С Ларой случалось многое, но всегда она выходила в меру невредимой. Вот и сейчас, кусок дерева, невесть как отлетевший прямо в графиню, разрезал лишь дорогую шубку и кожу в районе талии. Девушка испытывала адскую боль, но умирать не планировала. Когда в ее дом нагрянули с обыском, Лара была готова. Она все еще простодушно надеялась, что инженер прибудет к ней сам, что, возможно, они в очередной раз повздорят, но великодушный Николай найдет в себе силы простить ее… Лара была готова, что этого не случится. Поэтому, когда на пороге ее дома появились мужики в форме, графиня немного прихрамывая, сопроводила военных в кабинет.
— Где письма! — отчего-то потребовал тот, который старше.
— Какие письма? — у Лары не было сил удивляться, но противиться следствию она не планировала.
— Поручено изъять письма! — не унимался искун, чувствуя свою власть.
— Все новые письма на столе, старые — в тех ящиках…
Она смотрела, как разносят прибранный кабинет и все думала о том, где же понятые… Какая же система вся эта неверная и какой идиот будет хранить дома письма, содержащие секретные данные.
— Собирайтесь, барышня, вас государь требует!
Лару никогда не задерживали, не обыскивали и не досматривали. В школьные годы девчонка даже участвовала в добровольном отряде полиции… И что теперь? А если ей наденут кандалы? Те, от которых на ногах и руках остаются приметные шрамы! Если бы у графини так сильно не саднил бок, она бы наверняка с большим ужасом размышляла о собственном завтрашнем дне.
— Где ваш брат? Я вам вопрос задаю, где ваш брат! — отчего-то орал на нее военный.
Ларе хотелось извиниться, но в какой-то момент она припомнила о собственном достоинстве, распрямилась, заставила себя не морщиться от не утихающей боли и резко отозвалась:
— Я вам скажу, что у меня брата нет, а объяснять обстоятельства подобного конфуза стану лишь императору и только если он спросит. Перестаньте повышать на меня голос, я все еще графиня и это все еще мой дом.
— Вы еще смеете что-то про достоинство, барышня? — насмешливо прищурился офицер. — Положение ваше не из приятных, спешу заметить.
— Мое положение такое же, какое и вчера. Я дворянка и требую к себе подобающего отношения. — Лара вскинула голову и выдержала сальный взгляд мужчины. — А вот, что за дворянин вы, если позволяете себе насмехаться над слабым?
— Вы изменница, а не дворянка! — нашелся было растерявшийся офицер.
— Я не изменница ровно до того момента, как суд вынесет обратное. Моя совесть перед богом чиста. Прошу уже закончить сбор моей корреспонденции и доставить меня туда, куда вам приказано.
Лару сопроводили в просторную комнату без интерьера. Девушка поежилась: ее пальтишко отобрали при входе. Хотелось сесть, облокотиться… Хотелось домой. Она прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Как мантру она повторяла доподлинно известный факт: женщин декабристов не было. История про них не знает, а значит ей ничего не угрожает. А что если ее будут пытать? Какую боль Лара способна вытерпеть?
Статная фигура, прямая, не зажатая. Такая же, какой была всегда, только улыбки больше не было на ее лице.
— Это правда? — холодно начал допрос Николай.
— Что правда, Николай Павлович? — подала она голос.
— Ты участвовала в заговоре?
И глухая тишина. Если бы она просто сказала нет, расплакалась и бросилась ему на шею… Николай хотел верить ее искренности. Девушка набрала побольше воздуха и покачала головой.
— Не участвовала.
Николай точно вздохнул с облегчением и лицо его немного смягчилось.
— Твое имя называли. — не проявил он своего облегчения.
— Не мудрено… — на мгновение Лара опустила взгляд, стала похожа на провинившегося подростка, но спешно собралась и вновь вскинула голову: — странно было бы, если бы я осталась в стороне.
— Вы состояли в тайном обществе?
— Нет… Я отказалась, но я знала о том, что оно есть. Я встречалась со многими из тех, кто вышел на площадь. Я не хотела восстания…
Девушка точно мимо инженера смотрела. Она крепко сжимала руки в районе живота.
— Не отрицаешь? — опешил Николай.
— Есть ли смысл? Я виновата пред тобой и всей твоей семьей. Безмерно виновата. Но что мне оставалось делать?
Лара хотела сделать шаг к нему навстречу, но Николай жестом остановил этот порыв.
— Зачем? — он подавил дрожь.
— Я не могу ответить однозначно…
Ларе было тяжело стоять и говорить. Она всматривалась в знакомое лицо и не понимала, какие слова способны выразить ее преданность, ее любовь.
— Мне было легко не знать вас. — наконец собралась графиня. — Мне было легко помышлять о свободе, покуда я знала лишь их.
— Это твой брат вовлек тебя в мятеж? — с едва уловимой надеждой прервал Николай. — Не нужно никого покрывать!
— Мой брат? — удивилась Лара. — Было бы так просто обвинить его… Позвольте я расскажу о себе?
На миг Лара закрыла глаза и шумно втянула воздух. Невыносимая слабость.
— Откуда ты знаешь Рылеева?
— Я прибыла в Петербург в ноябре прошлого года. Тогда у меня не было ничего. Случайность свела меня с Кондраш… Кондратием Федоровичем. Он познакомил меня с издателями и вернувшимися с юга Трубецкими. Волей случая, в тот момент я повстречала вас… Николай Павлович, дурой меня последней считайте, но я долгое время не знала, кто вы… Вы были моим инженером и я искренне верила, что…
Она осеклась. Был ли смысл говорить о любви? Был ли смысл оправдываться?
— К чему вспоминать былое? Я виновата в том, что зная про заговор не рассказала…
Дурно становилось от одной мысли, что она способна на предательство. Николая ценил в ней искренность. Все ценили это в Ларе, а ныне, что ныне?
— Как ты могла предать нас всех? Я думал, ты меня любишь! — на миг сорвался самодержец.
— Люблю? — Лара точно смутилась, повторяя за ним, но тут же встряхнула головой, горделиво приподняла подбородок и испытующе, как она умела, заглянула в самую душу. — Конечно, я вас любила. Вопреки здравому смыслу я и детей твоих любила. Николай, ты верно не понимаешь? Ты требуешь от меня верности, хотя сам мне верен не был.
У инженера нервно дернулась скула, он хотел возразить, пресечь этот невыносимый фамильярный бред, но Лара остановила его легким жестом руки.
— Я должна была выбрать между тобой, человеком, который меня поминутно оставлял и ранил, и Рылеевым, который был рядом всегда, который никогда бы не позволил себе сделать мне больно. Нет, я буду виновна пред вами сколько угодно долго, и на прощение ваше надеяться не осмелюсь, к стенке меня поставьте, но я бы ничего менять в своих действиях не стала, чтобы дать Кондраше хоть один шанс на спасение!
Николай видел, как она властно поставила руку на пояс, как в ее глазах отразилось презрение. Лара едва ли сдерживала жгучую боль, всеми силами стараясь прикрыть свое мучение.
— Вы этого, государь, не поймете. Но у меня не было иного выхода. Только так я могла не предать друга.
Николай побледнел: она говорила страшные вещи. И он решил ее уничтожить:
— Рылеев. Рылеев первым назвал твое имя.
— Нет.
— Поверьте, ваша жертва не имела никакого смысла.
Если бы Лара проявила больше раскаяния, если бы она позволила ему быть милосердным, великодушным. Но графиня никогда не была такой. Она никогда не оправдывалась. Она умела отвечать за свои поступки. И пусть сейчас внутри все сжалось, она повела плечом и печально отозвалась:
— Мне страшно жаль…
========== Здесь я умру ==========
Комментарий к Здесь я умру
Выходим на финишную прямую! По плану — предпоследняя глава
Странная пленница поселилась в одном из номеров Петропавловской крепости. Она именно что поселилась: не было в ее поведении страха, который затмевал рассудок многих восставших, не было в ее повадках и сжатости. Коменданту чудилось, что и дверь ее не заперта вовсе и что милая барышня может уйти в любую минуту. Шаркая деревянной ногой, Сукин с удовольствием заглядывал в ее камеру, опасаясь обратить эту свою слабость в подглядывание.