Он посмотрел на обе своих руки. Обе целы, она полностью восстановила тело.
Спасибо. А вот ножа нет. Прекрасно. Сейчас тихонько взять лучевик...
Обе его руки потянулись вперед и сомкнулись на шее спящего человека.
- Не надо! - попросил Кощеев, - дай мне другой нож, я согласен идти.
Его правая рука отобрала лучевик, а левая ударила охранника в живот. Тот повалился на пол и не проявлял признаков жизни.
- Он жив? - спросил Кощеев.
- Да.
- Спасибо.
Теперь он поднялся по лестнице и вышел на балкон. Рука держала оружие направленным вперед и не было никакой возможности его развернуть.
- Не надо меня тащить, я и сам дойду, - сказал он. - Я согласен. Отпусти меня.
Невидимая сила перестала сжимать его руку. Только лучевик смотрел в одну сторону, как стрелка компаса.
- Сколько времени я был мертв?
- Двадцать семь минут.
- Но я ещё успеваю?
- Успеваешь, если поторопишься. Если прекратишь стоять и болтать языком.
- А если я побегу?
- Беги на здоровье.
Он побежал вдоль широкого балкона, по неровной линин, приближаясь к краю.
Прыгнул через перила как в воду. Теперь она потеряет ещё минут двадцать, восстанавливая меня, - успел подумать он за мгновение перед тем, как каменный пол бросился на него.
104
Кошка Баскервилей схватила зеленую змею и начала её трепать. Ее нос стал длинным, как у рыбы-меч. Выползли ещё три змеи и наш котенок их быстренько перекусил пополам. Больше змей вроде не было. Котенок снова пошел в нашу сторону, волоча нос по полу. Потом он повернулся и стал идти задом наперед - тяжелый нос ему мешал. Когда он подходил, то снова уменьшался. Я чуть было не забыл самого важного.
- Черный, - спросил я, - а ты боишься?
- Очень боюсь, - было видно, что он решил это для себя.
- А я нет. Почему-то совсем не боюсь.
- Если не будешь бояться, то с тобой кончено. Как с Фиолетовым. Заставь себя испугаться.
Я попробовал испугаться, но не получилось.
- Не могу, - сказал я.
Черный, не оборачиваясь, ударил меня в живот, пониже ребер. Было такое чувство, как будто что-то взорвалось внутри меня. Я открыл рот и стал глотать воздух, потом упал на колени.
Котенок с носом приполз к столу и снова умер.
- Хочешь еще? - спросил Черный.
Я отрицательно помотал головой.
- Боишься?
Я кивнул.
Говорить я пока не мог.
- Теперь бойся все время.
Я немного пришел в себя.
- Черный, - спросил я, - а чего ты боишься?
- Ничего, кроме смерти. И тебя тоже боюсь.
- Меня?
Я сделал вид, что удивился. На самом деле я принял это как должное и давно ожидаемое. Не знаю почему.
- Конечно тебя, а кого же. Не этих же? Один из нас останется последним - или ты, или я.
- Почему один из нас?
- Потому что я ещё не решил, кому оставаться жить.
- Как это?
- А ты думаешь, почему я с тобой вожусь? Почему я не убил тебя тогда когда ты сам напрашивался? Почему я тебе все рассказываю о себе, самые тайные свои вещи? Ты подумал, что ты мне очень нравишься, да? (На последнем слове он даже взвизгнул.) Я просто боюсь умереть совсем.
- Это моя память?
- Да, твоя память. Если я не переживу эту игру, то переживешь ты и в тебе будет моя память. Это как пересадка сознания в новое тело. Я же рассказывал тебе все, что вспоминал, все, что приходило в голову. Все это будет жить, пока будешь жив ты. Я старался рассказать тебе побольше. Иногда это казалось тебе бредом, правда? Но ты не сумеешь забыть даже этот бред. Через много лет ты вспомнишь меня и я проснусь в твоей памяти совсем настоящий, неизмененный и незабытый. Я снова буду говорить свои глупости и ты снова будешь их слушать.
Ты никуда не денешься от меня. Через тебя я буду жить и видеть, а ты будешь видеть немножечко моими глазами. Мое тело исчезнет, но мое Я сохранится. Ты можешь это понять своими куриными всепомнящими мозгами?
- Эффект маятника, правильно?
- Я не знаю никакого эффекта маятника, - ответил Черный.
Появилась ещё одна зеленая змея. Она пока не подползала. Я разлил по столу клей. Сейчас мертвый котенок выглядел так необычно, что мне хотелось приклеить его на видном месте, всем на обозрение. Вязко и неохотно клей поплыл на пол. Зеленая змея примостилась у стены и стала смотреть на бусинки, падающие на пол. Клей потек струйкой. Мы положили котенка на стол и хорошо придавили.
Но на спине котенок лежать не хотел, пришлось положить его боком. Змее надоело на нас смотреть и она вползла прямо головой в стену.
- Слушай, как это у неё получается?
- Пойди сам спроси.
105
...Мы сидели у черной двери. Черная дверь - это дверь в коридор, за которым начинается операционный блок. Есть злая насмешка в именах вещей дверь была действительно черной. Хотя моя любимая была рядом, я думал не о ней. Я просто держал её за руку и пальцы Синей слегка шевелились, напоминая о своем существовании и праве на меня. Моя рука уже окончательно признала это право. Я вспоминал то, что рассказал мне Черный напоследок: оказывается, он действительно был отличником (или почти), он даже занимался бальными танцами, много читал и пробовал играть на скрипке. Он был таким, пока не стал черным человечком. А кто же станет черным человечком в нашей игре? Он не хочет. Я не сумею. Интересно, если победит Синяя. Как она станет меня убивать?
Мы сидели у двери, примостившись спинами на её широких мягких ромбах, а голубой свет пробивался впереди сквозь фасеточные глаза стеклянно-кирпичной полустенки, теряя в этой сложной работе свою чистоту и яркость. Мягкая, будто плюшевая тишина была теплым морем; квадрат пола это плот; черная дверь - это парус, пиратский парус - чтобы все боялись и никто не приставал. Мы молча плыли куда-то сквозь бархатную ночь (тени из синего бархата по углам), пока не приплыли к чему-то определенному.
- А Ленка все-таки нашла змею, - сказала Синяя.
- Все равно, - неопределенно ответил я.
- Что все равно?
- Все равно все умрут.
- А вдруг мы будем старыми?
- Когда мы будем старыми, то поженимся.
- Правда?
- Правда.
- Тогда лучше молодыми, - уточнила Синяя, - а потом?
- Потом попадем на тот свет.
- А вот Ленка уже встретилась со своим Сереньким, - вздохнула Синяя.
Интересно, как там?
- На том свете есть рай и ад, - я демонстрировал свои познания, - в раю там пальмы растут, очень большие, и ангелы летают; ангелы маленькие с крылышками. А так, все то же самое, что у нас.
- Но мы точно встретимся?
- Ну конечно. Только нужно заранее договориться где будем встречаться, потому что рай большой, как целый город.
- Тогда где?
Я подумал, выдвигая разные ящички памяти, наконец нашел вариант.
- Как все делают. Под часами, на трамвайной остановке.
- А там трамваи есть?
- Как же без трамваев?
- Ну, может быть, там у всех крылышки и они на своих крылышках летают.
- Летать - это все равно что ходить пешком, - сказал я, - устаешь. Поэтому трамваи все равно нужны. Значит, на трамвайной остановке.
- На какой остановке?
- На конечной, на кругу.
- Я согласна, на кругу. А какой номер трамвая?
Я задумался.
- Вот только не знаю сколько там номеров. Но один точно есть.
- Значит, на кругу первого?
- Да. В восемь утра.
- А почему так рано? А вдруг проспим? Я раньше восьми не встаю. Давай днем.
- Ладно, давай в двенадцать, - согласился я. - Запоминай: в раю, в двенадцать ровно, под часами, на кругу первого трамвая. Когда умрем.