— И что за народ несознательный! Сами видят: комару напиться не хватит, а они — молоть. Как будто я сама от хлеба отказываюсь!..
— Самовар закипел! — крикнул Василий со двора.
— Милости просим.
Я еще не успел отпить чай в садике среди захудалых яблонь, как услышал знакомый голос Вагнера:
Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок…
— Скучаете? — Вагнер уселся за столик рядом со мной. Он рассказал мне, что делается в городе, я ему — о своих впечатлениях.
— Да, надо помочь Тарасовне. Пойдемте после чая к ней на мельницу, — предложил профессор.
И мы отправились. Вагнер был в самом жизнерадостном настроении.
— Можно посмотреть устройство вашей мельницы? — спросил он.
Тарасовна милостиво разрешила, и мы с профессором вошли в полумрак мельницы. Вагнер осмотрел ее немудреную механику.
— За полторы тысячи лет до нашей эры строились мельницы, мало чем отличавшиеся от этой, — сказал Вагнер. — Сколько она у вас в день намалывала?
— Сколько привезут, столько и намалывала, — отвечала Тарасовна. — Полсотни центнеров, а то и больше, когда воды много.
— Так, так. — Вагнер задумчиво кивал головой. — Полсотни центнеров не обещаю, но десяток можно будет смолоть. Для начала. А потом посмотрим.
— Сотню! Если бы хоть сотню! — вздохнула Тарасовна. Вагнер постоял еще несколько минут над жерновами, попробовал вал, подумал и сказал:
— Вот что, Анна Тарасовна. Я вам поставлю маленький двигатель. Надо будет только переставить жернова — эти будут велики для моего двигателя. Я прилажу ваши старые, из них можно будет сделать маленькие. Василий поможет мне. Но только уговор дороже денег. Двигатель мой будет находиться в ящике. Не открывайте этот ящик и не смотрите, что в нем находится, иначе вы испортите двигатель, и тогда уж я ничем не помогу вам. Идет?
— Да что вы! Да конечно! Да разве я?.. Будьте милостивы!
Вагнер принялся за работу. Василий и я помогали ему.
Я решил, что, по всей вероятности, Вагнер хочет поставить небольшой керосиновый или нефтяной двигатель. Но почему такая таинственность?
Мы проработали почти до полуночи. Когда мы с Василием свалились от усталости и крепко заснули, Вагнер продолжал работать: ведь он не нуждался в отдыхе.
Проснувшись утром, я отправился на мельницу. Вагнер был там. Он установил над жерновами довольно объемистый ящик и теперь был занят тем, что выводил через потолок железную трубу.
— Помогите мне, — сказал он.
— Дымовая труба? — спросил я.
Вагнер промычал в ответ что-то неопределенное, но глаза так насмешливо и весело поглядывали на меня, что я решил: Вагнер затевает что-то любопытное. Это не похоже на газолиновый двигатель.
— Что находится в этом ящике? — спросил я.
— Двигатель.
— Какой?
— Увечный.
— Вечный? — переспросил я, думая, что ослышался. Но Вагнер ничего не ответил. Он сильно застучал топором, прорубая дыру в потолке. Через эту дыру он вывел трубу. Затем Вагнер попросил нас удалиться и, оставшись один, занялся последними приготовлениями. Через несколько минут я услышал, как медленно заворочались жернова. Я посмотрел на трубу, поднимающуюся метров на пять над крышей, но не заметил над ней ни малейшего признака дыма или пара.
Вагнер открыл двери мельницы и пригласил нас войти.
— Мельница работает, — сказал он, обращаясь к Тарасовне. — Видите эту ручку на ящике? Когда захотите остановить мельницу, поверните ручку.
— Зачем останавливать? Зерна хоть отбавляй, день и ночь молоть буду.
— Ну и мелите на здоровье. Только помните уговор: ящика не открывать.
Тарасовна начала благодарить Вагнера.
— Пока еще не за что. Когда соберете муку за помол, тогда поблагодарите. Идем, — обратился он ко мне. Мы вышли на улицу. — Сейчас я еду в Москву, — сказал Вагнер. Приеду обратно к обеду на очень интересной машине.
— Автомобиль?
— Д-д-да, — протянул Вагнер. — Автофуга. Самобежка, так сказать. Да вот увидите.
Махнув мне на прощанье рукой, Вагнер отправился на станцию, бодрый, свежий, несмотря на то что проработал всю ночь. Я пошел в сад, разыскал местечко в тени сарая и углубился в чтение. Однако в этот день мне не суждено было насладиться отдыхом.