ИЗОГНУ СЕМЬ КРАСОК В ДУГУ
* * *
Скажу сразу: я не считаю себя поэтом. Просто писал много лет стихи, как чуть ли не каждый влюбленный в литературу и прекрасный пол.
А еще, будучи туристом, перерабатывал походную романтику в строчки и мелодии. Последние не очень-то мне удавались, а вот приз Киевского конкурса авторской песни за лучшие стихи я получал не раз.
Барды в своих концертах часто вспоминают, при каких обстоятельствах родилась та или иная песня. Есть мнение, что они «тянут время». Думаю, это все же не так. Любительские стихи, в отличие от профессиональных, — не самодостаточный продукт. Им нужна поддержка. Ею-то и служат комментарии: помогают публике понять автора, а понять — значит простить.:)
Воспользуюсь такой поддержкой и я. Excuse me, my dear reader…
_____
I. БЛАГОДАРЮ ВАС, ЖЕНЩИНЫ
Мы познакомились в турпоходе по Карпатам и вскоре расстались. Алла жила с маленькой дочкой в Москве возле станции метро «Сокол». Звала в гости, мне долго не удавалось приехать. Наконец все-таки вырвался с работы. Перед ее дверью увидел крохотный коврик для ног — нет, для ножек! Много ли надо влюбленному для вдохновения?:)
Маленькие женщины с маленькими ножкамив маленькой квартире весело живут.Тикает будильничек, и неслышной кошкоюходит по паркету маленький уют.
И не страшен женщинам черный чертик с рожками,и не страшен женщинам волк, свиреп и лют,—ведь будильник тикает, и пушистой кошкоюходит по паркету маленький уют.
Гром колышет улицу, призраки промокшиев мертвом свете молнии призрачно снуют!И приятно призраку, что за тем окошкомходит рыжей кошкой маленький уют.
Около станции «Сокол»,в доме высоком-высокомдевушка-полуребенок,девушка-гадкий утенок.Адрес записан в блокноте:«Будете — может, зайдете?»«Буду. Конечно, буду,только работы груда».
Вновь набухают почки —Буду! Теперь уже точно! —и уплывают дюймовочкина лепестках цветочных.Стойкий солдатик из оловахрабро шагает в огонь.Буду. Теперь уже скоро —Месяц еще — другой…
Ветер свистит, задирается,листьями хлещет по лицам.Нету страницы с адресом,стала страница птицей,выпорхнула беспечносиней ночной порою…Сказки, конечно, вечны.Сказки, но — не герои.
1968
Однажды ранней весной мне приснилось, что наша киевская телевышка (еще первая, на Крещатике) выходила замуж. Она надела фату, и на город опустился туман.
Стихи сложились как бы сами собой, — я тоже был влюблен и собирался жениться. И только много позже пришла догадка, что две последние строчки были зашифрованным предостережением…
Телевышка надела густую фату,И на город упал серебристый туман.В ореолах стоят фонари на мосту,И в тумане, как рыбы, уснули дома.
Ты бежишь сквозь туман, не касаясь земли,Бьет по струнам хмелеющий март-музыкант,И все чудится мне: за тобой корабли,На ногах у тебя башмачки Фрэзи Грант.
Как все странно в тумане — без лиц голоса,Будто старые записи слушает жизнь…Если вдруг опадут у меня паруса,Ты мне берег надежды тогда укажи.
Телевышка сегодня в нарядной фате,Так давайте, оркестры, играйте парад!Но все грустные струны, все струны не теЩиплет март захмелевший совсем невпопад.
1970
Как хорошо ежу в твоих ладонях!Он фыркает и колется, чудак.Бедняга ёж пока еще не понял:Неволя — нет, твои ладони — да!
Надежен домик, пальцы как стропила,А вместо кровли волосы твои…Что мило мне, то ежику немило,Он убегает, ты его — лови!
1979
Ты по жилке телефонной,Желтой, белой и зеленой,Каждый вечер, как мадонна,Сходишь с облака, и вдругЛиловеет черный вечер,И твой голос раны лечит,Губы, руки, грудь и плечиСотворяют нежный круг.