Я теперь из ковша МедведицыПью вино, пью вино.Где-то есть ветряные мельницы,Ну, а мне все равно.Где-то пахнет дерьмом и подлостью,Где-то стон, где-то свист…Я теперь без забот и подданстваМежсозвездный турист.
Ну-ка, ушлые, равнодушные,Шире круг, шире круг!Обнимитесь, ноздревы с Плюшкиным,Обнимись, враг и друг!Не волнуйтесь, за все заплачено —За венки и за гроб,И не стоит, глаза заплаканыБыли чтоб, были чтоб.
1968
Кафе «Фрегат»
(Было такое в Питере на Васильевском, а может, есть и сейчас; мы славно там однажды посидели с Александром Городницким. Заметив знаменитого барда, лабухи на подмостках заиграли «Атлантов» и стали звать автора к микрофону. Александр в ужасе убежал на кухню, и мне стоило немалого труда вернуть его за столик. После чего он сказал музыкантам: «Никогда не играйте мои песни по кабакам!»)
Когда зюйд-вест, надежды вестник,приносит пыль далеких стран,не усидеть тебе на месте,двадцатилетний капитан.Рука привычно ищет шпагу,глаза — подзорную трубу.С друзьями выпей за отвагу,за буйство бурь, за ветра бунт!
С тобой бродяги и герои —храбрее нет и нет верней! —но твой корабль не построен,а может, он давно на дне.Дымят не пушки — сигареты,гремит не гром, а барабан…В кафе «Фрегат» плывет по светудвадцатилетний капитан.
1968
Разменяй неразменный рубль
Разменяй неразменный рубль,дорогое лицо забудь.Позовут тебя властно трубыи уйдешь на рассвете в путь.Петухи прокричат ленивоиз-за сонных глухих ворот,и всплакнет молодая ива,провожая за поворот.
Будут сосны скрипеть и охатьнад нелегкой твоей судьбой.Будут хлеба скупые крохии с ветрАми неравный бой,будут ветры давить на плечи,пригибая лицом к земле,и напомнит промозглый вечеро надежном, большом тепле.
И болот голубые дУхибудут плясками сеять страх,и лавин ледяные рукивдруг обнимут тебя в горах,будет солнце чернеть в угаре,будет вид твой и дик, и груб…Ты — мужчина, и ты шагаешьна возвышенный голос труб!
IV. С УЛЫБКОЙ ПО ЖИЗНИ
Негритянка из Момбофе
или о том, как вредно порой смотреть на часы
Негритянка из МомбофеПозвала меня на кофе.«Поздно…» — молвил я несмело,А она, дрожа всем телом,Мне сказала: «Те-е-емный белый!»
К учебнику русского языка
для иностранцев: о слове «go»
Идут дожди, идут часы,Идут пожарнику усы,Идет трамвай, идет прохожий,Весна идет! Зарплата — тоже…
Эпитафия
Здесь покоится Джон Геллен.Был он из ружья застрелен,И не Геллен он, а Блед!Потому что слово «Геллен» —Это рифма для «застрелен»,А Блед — нет.
Подражание Андрею Вознесенскому
Математика! Мать и мачеха!Я блуждал в ней ребеночком натемно.Полиномы иному, как семечки,А меня теоремы по темечку.Оглушенному — далеко ль до беды?Двойки-лебеди, как стервятники…Я творил заклинания: «Барда-ды!Барда-ды, барда-ды, барда-дым-дым-дым!Ты развейся в дым, математика!!!»
Голубые кони прерий
Голубые кони прерийунесут меня туда,где живет нагая Мэрибезо всякого стыда.Озареньем, откровеньем,вдохновенною игройбудут мне ее колении чела ее покрой.С ней тревоги и печалине заманят в свой капкан,и фантазия отчалитв изумрудный океан.
Две песни из цикла «Ненаучная фантастика»
О матриархате
Воспоминания мужа, полетевшего в космос с женой…
Уплыла в прошлое Земля,жизнь начинается с нуля!Но, впрочем, нет, жена моя не нуль:«Давай введем матриархат,и все дела пойдут на лад,и покажи, где у ракеты руль!»
«Ты что, жена? Ты что, жена?Теперь другие времена!Тебя я, как Отелло, удушу!»Но вышло так, но вышло так,я взял передник и дуршлаги стал варить на камбузе лапшу.