Шестнадцать.
Жар спал. И сыпь побелела.
Глава 26. Советы и советники
“Во мне проснулся дед с материнской стороны, а он был неженка… при малейшем несчастье замирал, ничего не предпринимал, надеялся на лучшее! Когда при нем душили его родную жену, любимую, он стоял возле и уговаривал: потерпи, может, обойдется! Хороший мальчик!”
Из трактата о роли наследственного фактора в формировании личности.
Изольда спала.
Больше не было ни жара, ни сыпи. Истончившаяся кожа и проклятый неправильный сон, который был настолько крепок, что походил вовсе не на сон. И Кайя боялся отойти от кровати, то и дело склонялся, но не позволял прикасаться, чтобы не разбудить. Он слушал дыхание, очень слабое, поверхностное. Ловил легкие, едва заметные, движения ресниц.
Он снова ничего не мог сделать, и чувство беспомощности оглушало.
В дверь постучали. Очень вежливо и очень тихо.
Урфин.
- Можно? - спросил он и получил разрешение.
Прежде разрешение ему не требовалось.
Когда все изменилось? И почему? Кайя по-прежнему готов убить за… друга? Раба? Изольда умеет задавать неудобные вопросы, прямо как дядя. Но дядя занят или скорее не способен подняться наверх. Он подарил Изольде браслет, а теперь она умирает.
И если умрет, то Кайя придется снова вытаскивать Магнуса, только вряд ли он сумеет, его самого бы вытащил кто.
- Тебе надо поесть, - Урфин принес хлеб, сыр и холодное мясо, которое он нарезал тонкими ломтями. Еще бы пожевал, заботливый. - Выпить тоже не мешало бы, но ты не согласишься.
- Что выяснили?
Вопрос, который задавался уже трижды и ответ вряд ли изменится. Кайя следовало самому заняться поисками, но как было оставить Изольду?
- Ничего. Все спали. Проснулись с головной болью. И большинство думает, что я причастен к этому сну…
Пауза.
- А ты причастен?
- Нет.
Ему можно верить, вернее нужно. Если не верить, то ничего не получится. Только откуда у Кайя ощущение, что он пытается склеить разбитый щит. Зачем? В бою такой не надежен.
- Садись, - Кайя указал на второе кресло. - Я знаю, что Хаот не подтвердил чужака. И если так, то ты - единственный маг здесь. Но я скорее поверю тебе, чем Хаоту. У них свои интересы.
Получилось грубо. И вроде бы по смыслу именно то, что надо было сказать, но Урфин отвернулся.
- У меня тоже, - сказал он, разливая вино по кубкам. Садиться не спешил, опять видит приказ там, где его нет. Интересы у него… в портовых борделях все его интересы, и Кайя даже знает, в каких именно. Остальное все, что смысл имело, забросил.
- Не представляю, зачем тебе освобождать Мюрича. Или убивать Изольду.
Мясо безвкусно, как хлеб и вино. В еде пока особой необходимости нет, Кайя способен голодать гораздо дольше, но отказ Урфин примет на свой счет. И с Кайя хватит ссор.
- Седьмой день пошел, - Урфин отвел взгляд, как делал всегда, когда не желал огорчать.
Друга? Хозяина?
- Я знаю.
- Ей не становится лучше.
- И это знаю.
- Но и хуже не становится.
Равновесие. И Урфин молчит, понимая, что сказанного достаточно. Он выглядит неважно. Похоже, не спал несколько дней. Или пытался искать своими способами, но потерпел неудачу. Он часто терпит неудачи. Не слишком ли часто?
И эмоции прячет. Раньше не закрывался.
Нельзя сомневаться.
- В городе убиты трое. Двое работали на Магнуса. Один - на меня, - Урфин переводит разговор на безопасную тему. Тон деловитый, где-то злой. Хорошо, если ему так хочется, то Кайя будет держаться именно такого тона. - Удар стилетом в сердце. У двоих в горле нашли золотой. Я думаю, был и у третьего, но изъяли… золото - это всегда золото.
- Кем были?
По-хорошему, надо бы спуститься. Наверняка тела все еще лежат в мертвецкой, прежде бывшей ледником. Помнится, поваров несколько расстраивала необходимость делить место между тушами и телами, которых порой скапливалось изрядно. Пришлось строить новый ледник.
- Ученик алхимика. Смышленый парень. Собирал на гильдийный взнос. Умел видеть. И слышать. Возможно, увидел что-то, чего не следовало бы…
Алхимические лавки и алхимические склады. Селитра. Сера. Уголь.
Порох?
Компоненты по отдельности не запрещены. Их незачем прятать. Разве что… не в качестве, а количестве? Поставки возросли, и это насторожило мальчишку. Решил узнать больше?
Надо бы проверить склады. Конечно, если там что и было, то уже исчезло.
- Склады чисты, - подтвердил догадку Урфин, он все-таки присел. - Контрабанды и той нет. А это - подозрительно. Второй мертвец - профессиональный нищий. Жил на пристани. Там и умер.
Пристань - корабли.
Грузы.
Люди. Встречи.
- Третья - повитуха…
Женщина? Кайя не любил, когда женщин убивали. Это было неправильным. Но странный выбор, что могла рассказать повитуха? И Урфин, отвечая на вопросительный взгляд, объяснил:
- Мужчины часто не обращают внимания на женщин. Женщины слушают разговоры и делятся с другими женщинами…
А повитуха, особенно хорошая, - знакомство полезное. И должно быть, слышала немало разговоров. Но кто-то догадался.
- Он умен, - Кайя неприятно было признавать это, как и то, что Тень выигрывал. Взятый замок? Ничего не значит. В Протекторате тысячи замков и голодной швали, которой сидеть бы на поводке, растрачивая пыл в приграничных стычках, хватает. У побережья - сотни островов, облюбованных контрабандистами. Этих Кайя не трогал.
Зря, выходит, не трогал.
Еще маг со свирелью и неясными намерениями. Точнее, некоторые намерения как раз-то ясны - в очередной раз натравить на Урфина Совет, чтобы Кайя было чем заняться.
Дядя прав. Нельзя ссориться. Но почему не получается жить в мире?
- С кем она работала? - Кайя выцепил-таки нужную мысль, но не выдержал-таки, подошел к кровати, чтобы убедиться - Изольда спит.
Все еще спит.
- С теми, кто живет в Замке.
Ожидаемый ответ. Где искать гниль, как не здесь?
- Эта женщина и сама жила в Замке, - Урфин отвернулся. Он умел не видеть того, что видеть не стоило. Например, не вовремя соскользнувшего одеяла. Изольда не шевелилась, но треклятое одеяло снова и снова падало на пол, как будто стягивал его кто-то.
- Знаешь, если она умрет, мне будет очень плохо, - лишь двоим Кайя мог признаться в этой слабости. - И не потому, что я не сумел ее защитить. Просто плохо. Без нее.
Себе в таком тоже непросто признаваться.
Мех укрывает Изольду до кончика носа. И длинные ворсинки шевелятся - это значит, что Изольда дышит. Но ее дыхание такое слабое. А сердце бьется слишком уж медленно. Кожа холодна, ладони - вовсе ледяные, и Кайя пытается согревать их собственным дыханием, понимая, что этого тепла хватает ненадолго.
- Прости, пожалуйста, - Урфин произносит это так, что становится понятно - ему действительно жаль. Он умеет обращаться с голосом и порой тон изменяет значения слов. Кайя тогда себя крайне глупо чувствует, не зная, чем верить - словам или тону. - Я сказал то, чего не следовало говорить.
- Как и я.
Непрочный мир. Осколки вновь срастаются, но щит, из них сделанный, не выдержит мало-мальски крепкого удара. Так стоит ли его таскать? Ненужная тяжесть…
Урфин - не щит.
- Она сильная. И от перехода оправилась быстрее, чем я. Ей нравится жить. И ты тоже. Значит, вернется.
Кайя кивнул: он говорил себе то же самое. Почти этими же словами. Но время шло, а Изольда не возвращалась. Он ведь звал. Каждый день звал, уговаривал, требовал, кажется, однажды угрожал. Она не слышала. Или и вправду не боялась?
- Там… ее уже похоронили?
- Да. И Тайный Совет очень желает видеть тебя. Им нужна ясность.
Кайя не оставят в покое. И они имеют право знать.
- Я посижу с ней, - предложил Урфин. - А ты кинь старым мудакам кость. Пусть грызутся себе… и к дяде загляни. Он волнуется.
Уйти? Ненадолго. Оставить одну? Не одну - с Урфином. Он надежен и… если он не причастен. Надо решать. Верить? Нет?
- Одеяло спадает, - Кайя отошел от кровати. - И тогда она мерзнет. Можешь почитать что-нибудь. Правда, я не знаю, слышит ли она.