- …хотя с ними справляются назначенные бургомистры. Или управляющие. Не суть важно. Главное, что они будут составлять для тебя отчеты.
Вот, это мне понятно. Контроль и еще раз контроль, иначе не то, что ложечек - не покидал меня их светлый образ - городских стен не досчитаешься.
- Вот их-то я и проверяю.
- Много, - я взглянула на горы бумаги свежим взглядом. - Это от городов?
- Города. Танства. Мормэрства, за исключением майоратных земель. Острова. Рыбацкие артели. Охотничьи общины.
Мой бедный муж. Я от домовых книг едва не получила нервное расстройство, а здесь совсем иной порядок цифр.
- Ингрид, - Кайя вдруг вспомнил, что мы не одни. Или он не забывал о сем прискорбном на мой взгляд факте? - Вы бы не могли…
- Конечно.
Она сделала реверанс и удалилась. Так, ожидается что-то интересное. Помимо города мне подарят государственную тайну? Вот к этому я точно не стремлюсь.
- Иза, есть темы, которые не то, чтобы запрещены, скорее уж предназначены для обсуждения в узком кругу.
Семейном. Я и Кайя. Свечи тоже в наличии имеются. Такая вот бухгалтерская романтика.
- Ты моя жена. И рано или поздно, но тебе придется коснуться вопросов более серьезных, чем выбор платья. Я не придерживаюсь мнения, что женский ум менее развит, нежели мужской.
Спасибо. Как понимаю, взгляд более, чем прогрессивный для местных реалий.
- Здесь лишь то, что касается рабов. Количество. Пол. Возраст. Статус и принадлежность. Число умерших и проданных. Число родившихся и купленных.
Кайя накрыл ладонью левую стопку.
- Это прошлый год.
Правую.
- Позапрошлый год.
И та, что лежала перед ним неразобранной:
- И нынешние полгода. Мне давно следовало бы все это упорядочить, но как-то руки не доходили.
- И что ты делаешь? - я взяла в руки лист.
Номера. Цифры. Имена. Имена - редко. Номера - чаще. Приходной ордер на людей? И рабство не способно существовать без бюрократии?
Рост. Вес. И краткие примечания, расшифровать которые я не в силах.
- Я пытаюсь понять, изменилось ли хоть что-то, - он забрал лист и вернул его на вершину стопки.
Сколько здесь людей? Незаметных, спрятанных за обезличенными цифрами? И действительно ли я хочу вникать в расчеты Кайя? Может, стоит вернуться к булавкам и внушениям?
- Кайя, - я убираю руки от бумаг. - Зачем они вообще нужны? Рабы? Почему нельзя без них?
Кайя не стал смеяться. Наверное, вопрос мой был не так глуп, каким казался.
- Можно, сердце мое. Но не выгодно.
Глава 29. Основы экономики
Страсти прирожденных преступников — любовь, страсть к игре, к лакомой еде отличаются необузданностью, непостоянством и насильственностью. Даже благородные чувства и влечения у многих из них принимают болезненный характер и отличаются неустойчивостью.
Из изысканий мэтра Ломброзо о преступной сути человека.
За телом явились в полночь. Добрейший доктор, потребив сливовицы - сугубо для успокоения расшатавшихся нервов - задремал в ожидании и был разбужен настойчивым, если не сказать, наглым стуком. Сперва он разозлился: приличные люди в подобное время спят и не мешают снам других приличных людей, но тут же вспомнил, где находится и по какой причине.
Натянув парик, благоразумно повешенный на крюк - вещь дорогая, качественная, а ну как помялась бы ненароком? - доктор одернул жилет, взбил кружевное жабо и лишь после этого поспешил навстречу гостю. Старый раб, служивший привратником скорей из жалости, нежели из действительной на то необходимости, ворота открыл.
Гость был высок и обладал мезоморфной телесной конституцией, которая весьма свойственна людям, склонным к насилию. Большое туловище и широкая грудь его свидетельствовали об агрессивном типе личности. Выдающаяся вперед челюсть и высокий лоб, а также оттопыренные уши - доктор испытал огромнейшее желание ощупать череп гостя, не сомневаясь, что отыщет за левым ухом бугор разрушения - довершали портрет. Доктору случалось и прежде видеть этого человека, но не так близко. И страх сменился жаждой познания. В трактате, почти уже завершенном, остро не хватало изюминки.
- Добрый день, Ваше Сиятельство, - произнес доктор приветливо, ласково.
Всем известно, что личности с ограниченным мышлением более чувствительны к тону, нежели к словам, которые произносятся.
- Ночь на дворе.
Тан Акли проявил вполне ожидаемую неучтивость. И доктор поздравил себя с тем, что его изначальные выводы верны: предопределяющую роль в формировании личности играет происхождение. Раб обречен оставаться рабом, даже если ему дать свободу. А титул не способен скрыть недостатков духа, равно как нарядная одежда не скроет телесного уродства.
Фраза так понравилась доктору, что он повторил ее дважды, опасаясь забыть.
- Где тело? - весьма грубо поинтересовался Урфин. - Тамга? Вскрытие проводилось?
Двигался он резко, порывисто. И это вновь же являлось свидетельством скрытой агрессии.
Восхитительный экземпляр!
Уникальный в своем роде.
Доктор с умилением наблюдал за тем, сколь внимательно тан Акли осматривает тело. В действиях его не было аристократичной брезгливости, напротив, гость был дотошен и весьма умел. Он сам провел вскрытие, действуя быстро, профессионально, что говорило о выдающихся для раба умственных способностях. Вероятно, на развитии их благотворно сказалось общение с Их Светлостью и прочими истинно благородными людьми.
Да и размер черепа у тана весьма внушительный. Жаль, что не выйдет заглянуть внутрь. Доктор исследовал множество мозгов, выявляя те тончайшие отличия, которые позволили бы провести черту и разрешить давний спор о неравенстве людей; но этот мозг уникален…
Тан Акли, мысленно уже разложенный на соседнем столе - это был бы подарок науке! - разглядывал запястье мертвой шлюхи.
- Угля принесите, - велел он. - Черного.
Угольной пылью он покрыл кожу, а затем извлек из кармана сверток - кусок ягнячьей шкуры и некий флакон. Сбрызнув шкуру - до доктора донесся резкий запах нашатыря - Урфин прижал ее к запястью.
- Кто занимается расследованием?
Только теперь он обратил внимание на доктора. И под взглядом тана оказалось крайне неуютно. Согласно выкладкам мэтра Ламброзо, подобный взгляд был характерен для типа убийцы. Орлиный нос тоже имелся в наличии. И нервные зауженные ноздри.
- Расследованием чего? - доктор раскрыл ладони, обратив их внутренней стороной к гостю. Подобный жест вызывал у примитивных особей инстинктивное доверие.
- Ее смерти.
- Это несчастный случай.
Урфин повел шеей, вцепился пальцами в воротничок, словно тот был тесен. Наверняка, эта одежда ему непривычна и оттого раздражает.
- Мэтр, - в его устах звание звучало насмешливо. - Эту несчастную забили до смерти.
- Случается.
- Конечно. Но я хочу знать, как и почему это случилось. И кто за это ответит. Она заслуживает справедливости. И достойного погребения. Купите ей красивое платье. И хорошее место на кладбище.
Доктор отметил способность к сочувствию, хотя вряд ли осознанную. Животных тоже печалит смерть собратьев по стае.
Урфин выложил на стол кошель.
- Надеюсь, вас мне не придется контролировать? - вопрос был задан так, что мысль присвоить деньги умерла не рожденной.
- Будьте уверены, я обо всем позабочусь.
Их Сиятельство хмыкнули и вернулись к телу. Нет, нельзя упускать подобный случай… но как изложить просьбу, чтобы не задеть? Тонкие пальцы тана выдавали его исключительную чувствительность, что в совокупности с низким происхождением складывалось в натуру мнительную и мстительную.
Одним движением Урфин сорвал с запястья лоскут кожи и прикрыв вторым, аккуратно свернул. Сверток отправился во внутренний карман куртки. Затем столь же деловито он срезал полоску кожи с мертвой женщины, и снова отправил в карман.
- Ваша Светлость, - доктор все же осмелился обратиться. - Не будете ли вы столь любезны оказать мне помощь в моей… в моем исследовании.