- Они… стоят дорого. Никто не будет вредить имуществу, которое стоит дорого, - мой муж словно оправдывается. Перед кем? Передо мной? Или перед собой? - И с каждым годом - дороже.
Так, встаем. Руки за спину. Вид целеустремленный. Ну хотя бы пространства для движения хватает.
- Первый закон я смог провести семь лет тому. В Протекторате оказалось много людей, которые не имеют работы, потому что ее имеют рабы. Этих людей я должен был содержать.
Шаг строевой. И мне приходится поворачиваться, чтобы не упустить Кайя из виду.
- Но лорд-казначей крайне не любит тратиться, что и неплохо для казначея. Он поддержал предложение ввести налог с рабовладельцев.
А не тот ли это казначей, который по совместительству отец Ингрид? Как по мне - редкого сволочизма человечище. Ну да я предвзята.
- Три года назад я налог повысил…
Система понятна. Теперь раб должен отрабатывать не только стоимость, но и содержание, включая этот самый налог.
- …в том числе ввел пошлины на ввоз и регистрацию…
Бюрократией по бюрократии? Оригинальный выход. Кайя остановился за моей спиной и вздохнул.
- Я думал, что во второй раз они мне точно в доверии откажут.
- Это как? Вроде импичмента?
- Что такое импичмент?
Я объяснила. Вообще сложно объяснять что-то Их Светлости, когда она возвышается над Нашей Светлостью и ея обозревает с высот.
- Похоже, - выносит вердикт Кайя.
- А разве ты не главный здесь?
А как же тирания и беспринципное самодержавие? Тем более в божественном-то исполнении? Скипетром по лбу, короной - по зубам? И плаха финальным аргументом?
- Главный, но… они могут не согласиться исполнять мое решение. И мои законы. Неподчинение одного - это измена. Неподчинение всех - это война. Совет был против нашей с тобой свадьбы, но он подчинится, потому что воевать из-за этого - глупо. А вот закон о рабах - другое. Это деньги и очень большие. Откажись его исполнять, и мне бы пришлось захватить каждый замок и каждый город, вырезать старшие ветви семей. И наново принять присягу у выживших. Или убить их тоже, до тех пор, пока не найдутся желающие присягнуть.
Гм. Жестко у них здесь. Конечно, я предполагала, что нотой протеста и гордым выходом лордов из состава Совета дело не ограничится, но вот чтобы настолько.
Да уж, до сборов подписей под открытым письмом с целью выразить негодование политикой правящей партии им еще эволюционировать и эволюционировать.
- Конечно, я могу это сделать, - вполне спокойно продолжает Кайя. И я опять проглатываю очередной вопрос. Да, Их Светлость круты немеряно. Пора бы усвоить. - Но ценой большой крови. Это неприемлемо.
- Они тебя шантажируют.
- Поверь, это взаимно. Главное - не давать рычагов давления. Пока я действую по закону, повода отказать мне в доверии нет.
О да, похоже Нашей Светлости прозрачно намекают, что дорогу здесь лучше переходить в строго отведенных для этого местах. И вообще правила местные выучить, чтобы ненароком не подставить Кайя. В моем неторопливом мозгу постепенно складываются кусочки мозаики.
- Вы из-за этого с Урфином ссоритесь?
Какое у него стало выражение лица! Одновременно и виноватое, и сердитое. И снова рука к шрамам потянулась. Может, просто зудят? Ну какого лешего я их трогала? Разбередила душу.
- Он… не хочет понять, во что мне обходятся его выходки.
В частности последняя, с чудесным появлением Нашей Светлости, которое привело в незамутненный восторг всю местную элиту.
- В позапрошлом году мы собирались запустить…
- Вы?
Он кивает и признается:
- Мне сложно со всеми этими законами разбираться. Я их знаю и соблюдаю, а вот чтобы как-то использовать - этого нет. У Урфина лучше выходит. Он вообще умнее меня. И проекты эти составлял так, чтобы выглядели… пристойно.
Кайя не выдерживает и наклоняется, щекой касаясь моей щеки. Ну вот, а про дела как же? Не то, чтобы я против…
- Ты просто ну очень светишься, - шепотом признается он. - Тебе не жалко?
Знала бы чего жалеть, пожалела бы. А так - пусть, если ему хорошо. Мне хочется, чтобы Кайя было хорошо, потому как подозреваю, что это состояние ему слабо знакомо.
- Мне надо бы говорить о цветах и пронзенных любовью душах, а не про все это д… эту грязь, - поправляется, хотя с первым термином я тоже согласна.
- А ты умеешь о цветах? И этих… пронзенных?
- Нет.
Врет наверняка. Но меня и предыдущая тема вполне устраивала.
- Мы собирались провести закон о праве на откуп. Цену устанавливал бы сам хозяин… для начала. Еще через год-другой признали бы за специальной комиссией право цены регулировать. И ввели бы займовую систему, чтобы любой мог перейти из полного рабства в откупное. Понимаешь?
Мне сложно понимать, когда он настолько близко. Но кажется, суть в том, что государство дает деньги человеку выкупиться из частного рабства в государственное.
- Откупник - это уже не совсем раб, но человек, который попал в затруднительное положение.
- Я… понимаю, - кажется, голос изменился. И теперь уже надо разобраться, кто кого провоцирует, а то сейчас не выдержу и… нет, попытки изнасилования психика Их Светлости точно не выдержит.
Кайя, верно, догадываясь о коварном моем замысле отстраняется, причем с явной неохотой. Ну и надо ему себя мучить?
Целомудренный какой. Вообще-то блюдение чести - это женское занятие, сродни вышиванию.
- Урфин попал в одну историю…
- С той эпидемией?
- Да.
Кратко. Резко. И я слышу эхо боли. Явно так слышу. Четко. Еще одна рана? Сколько их у Кайя? И почему никто не видит? Или видят, но плевать?
Но в целом понятно. Урфин вляпался. Совет разозлился. Проект пришлось убрать, чтобы не развязать ненароком гражданскую войну. И Кайя мучится совестью сразу по нескольким причинам. Этак они мне мужа до суицида доведут. Но кое-что осталось не выясненным.
- Те шрамы у него - это последствия… приключения?
- Как вы их…
Опа. Снова на “вы”? И боль меня оглушает. Ненадолго, но хватает, чтобы прочувствовать. Я вцепляюсь в руку Кайя и дергаю, приказывая:
- Садись.
Послушный какой…
- Когда я в себя пришла, то увидела. Он пол мыл, - я глажу ладонь, пытаясь сказать, что все хорошо. Я ведь тоже Бэтмен и могу внушать. Пусть бы внушить ему немного спокойствия. - Все хорошо.
- Все плохо, Иза. Вы…
- Ты.
- Ты, - повторяет Кайя. - Все равно ведь узнаешь.
Постараюсь во всяком случае.
- Это я сделал.
Что? Мне показалось, что я ослышалась. Нет, не ослышалась. Во взгляде Кайя - смертная тоска, и руки мертвеют, он точно закрывается от меня.
- Погибли многие. Совет потребовал наказания. По закону. Он был виноват. Он сам признался, что виноват и… и не сожалеет ничуть. Отвечать хотел… они бы обрадовались поводу. Уже ничего нельзя было исправить. Только не сделать еще хуже.
Суки. Что тут еще сказать.
- Я и поступил. По закону. Выпорол его. Как раба, понимаешь?
Самолюбие пострадало, так сказала Ингрид? И спина тоже. Но голова ведь цела.
- А потом к рабам и отправил, - это признание делается уже почти шепотом. - Теперь, что бы я ни сделал, на него никто иначе, чем на раба, не взглянет. Никогда.
И я получаю замечательную возможность убедиться, что мои способности - это скорее минус, чем плюс. То, что творится в душе Кайя - это не описать словами. Там такой затяжной личный ад, который мне не закрыть. Света не хватит. И я делаю то, что кажется мне разумным: забираюсь на колени и обнимаю Кайя. Мы просто сидим, но его боль постепенно отползает.
- Все хорошо… - я не произношу вслух ни слова, но он слышит. И наверное, в этом все-таки что-то есть. Кому, в конце концов, нужны гнутые подковы?
Ну или булавки.
Глава 30. Всякие разности
Это ненормально, если женщина читает. Скоро у неё возникнут идеи и она начнет думать…
Опасные приметы или о том, как не ошибиться при выборе жены.
Когда-то море, запертое в узком проливе, билось о стены тюрьмы. Соленые пальцы его гладили камни, выдавливая в скалах проходы самых удивительных форм. Затем море выбралось на свободу, а пещеры остались. Они уже не были частью Замка, хотя Замок начался именно от них.